Колонии больше не будут спасать генетически правильный Север. А сам Север может только объявить войну хаттам, но не воевать с ними.
Генерал Абэлис вспоминает, что не завтракал. Да и гостей не мешает позвать на утренний чай.
Но, может, командующий отдыхает? Он прилетел на «Гойю» едва ли час назад.
Однако нечистого всуе не поминают. Командующий входит без стука, и генерал невольно встаёт ему навстречу.
Он чувствует напряжение, злость и покой, идущие от Колина. Всё разом.
— Остаёшься на хозяйстве, — приказывает он и прикручивает стенающий о справедливости динамик. — Я лечу с Хагеном на Землю. Возьму пока только Бренана Верена. Всё-таки братья.
Слово «Земля» звучит в его устах так же буднично и немного нелепо, как и «война» в устах гражданских политиков Севера.
Как-то незаметно пришла и ушла война, как-то некстати нашли потерянную Землю. И всё это скупо и как бы промежду прочим.
— А как же всё-таки потеряли?.. — начинает генерал и понимает, что не в состоянии сформулировать вопрос точнее. — Я понять не могу… Ты же говорил, что карты сохранились?
— Ошибка реестра, — бросает, как что-то ненужное, Колин. С таким выражением снимают и кладут на стол перчатки. — От начала колонизации центром сетки координат была материнская планета, что было страшно неудобно для широкой навигации. Реформа была неизбежна, и мы считаем теперь от центра Галактики. Земля, как и многие планеты, сменила тогда расчётные координаты, номера в реестре и на картах. И «потерять» её было просто делом техники, учитывая хаттскую проблему. Она всегда находилась под самым нашим носом. Тут рукой подать. Это было настолько очевидно, что никто и не догадался. — Командующий неожиданно улыбается и лицо его светлеет. — Потерянное всегда нужно искать на самом видном месте. Прощай!
— Про… — начинает генерал Абэлис и задумывается вдруг над самым обычным словом. — Прощай — это просьба о прощении?
— Ну, да, — кивает командующий. — Никогда не вредно просить прощения, даже если пока не за что. Но я вернусь, ты меня знаешь. И… не ищи часы. «Твоё время само узнает тебя».
История сорок девятая. «Блеф»
Бренан. Открытый космос. «Инвалютор»
Под ногами клубился белый туман, и палубы под ним не просматривалось.
Сержант Бренан Верен замер, цепляясь за поручни десантного люка. Сзади было надёжное шлюпочное нутро, а впереди? Что это?
Командующий шагнул прямо в неверную белизну, и ноги его сразу пропали по колени. Стоял он или висел?
Бренан сделал усилие — сглотнуть, но добился лишь боли в сухом горле.
— Идём! — командующий нетерпеливо обернулся, нахмурился, протянул руку.
Бренан силился кивнуть, но подбородок дрожал и не подчинялся.
Пока они летели к белым яйцам, болтающимся в пространстве, это путешествие казалось даже забавным. Но теперь нужно было шагнуть вниз, в туман, из которого только и состояло «яйцо»!
Десантника словно примагнитило к обшивке — пальцы не разжимались, ноги не слушались.
Командующий без церемоний ухватил парня за плечо и сдёрнул вниз.
Бренан оступился было, но туман подхватил, отвердевая в опору там, где её искало тело. Однако идти сержант всё равно не мог. Неверная клубящаяся гадость металась в такт мыслям, выскальзывала из-под ног. Если бы не рука, всё ещё сжимающая предплечье, он бы… Он бы — что?
Холодный пот. Теснение в груди. Боль.
Туман принимает оседающее тело, и оно повисает, так и не упав до конца.
Бренан задыхается. Тело боится дышать. Грудные мышцы каменеют. Только сердце ещё борется. Но страх дыхания не даёт расправить лёгкие, а кислород уже на исходе.
Сердце дёргается из последних сил, словно оно лежит вовне обездвиженного, сдавшегося тела. Но вдохнуть нельзя, невозможно. Кажется, что вдох — это смерть.
Руки командующего трясут Брена, нажимают на грудь, с болью вталкивая сердце обратно. Сержант давится воздухом, кашляет, снова давится. По лицу бегут неожиданно горячие слёзы.
Влажными зрачками туман видится иным, более тонким, проникающим в тело не только с воздухом, но и через поры, слизистые, склеры глаз.
Чтобы не видеть хищно клубящегося вокруг тумана, Брен зажмуривается.
— Ну-ка, отставить с ума сходить! Распустились! Не умеете ориентироваться в боевой обстановке!
Туман сам выталкивает вдруг тело сержанта в вертикальное положение.
Бренан промаргивается было, но снова зажмуривается. Взгляд командующего необыкновенно тяжёл и страшен.