Тора рассказывает историю еще одного неизраильского ближневосточного пророка Валаама, сына Веора, служившего при дворе моавитского царя Валака. Надпись, найденная в Дейр-Алла (ныне территория Иордании) и датированная VIII веком до н. э., упоминает человека под тем же родовым именем. Если верить библейской хронологии, двух Валаамов разделяет несколько тысячелетий; неясно, есть ли между ними связь и какого рода. Валаам, упомянутый в надписи, вероятно, уже был широко известен, потому что, когда он начал причитать и поститься, люди обратили на это внимание. В ответ на брань он отвечал, что боги, посоветовавшись между собой, решили погрузить мир во тьму[58]. Валаам из Книги Чисел был послан Ваалом проклясть израильтян, но встретил ангела и, послушавшись его, благословил их. Преисполненный Божьей благодати, он предсказал рождение царя, который покорит Эдом и Моав (Числ. 24:14–19), а потом был отпущен домой. Однако он не утратил доверие своего властителя, поскольку Ваал обращался к нему и впоследствии.
Еще западнее, в Греции, Сократ утверждал, что сквозь жизнь его вел «даймон» – божественное существо более высокого класса. Именно «даймон», по Плутарху, заставил его предсказать, что запланированное афинянами нападение на Сиракузы потерпит неудачу[59]. Ученик Сократа Платон полагал, что способность предвидеть будущее появляется в состоянии «божественного безумия», которое мы бы теперь отнесли к формам измененного состояния сознания. Оно считалось даром Аполлона и отделялось как от обычного безумия, так и от ритуального, поэтического и эротического[60]. Те, кто обладал таким даром, выделялись из толпы, к ним относились с благоговейным трепетом, но порой их обрекали на смерть, как самого Сократа. Спустя века Цицерон в книге «О дивинации» (44 до н. э.) приводит слова своего брата Квинта, говорящего о людях, «чьи души, презрев тела свои, вылетают из них наружу, воспламененные неким жаром и вдохновленные, действительно видят то, о чем, прорицая, возвещают. И от многих обстоятельств воспламеняются такие души, которые уже не соприкасаются со своими телами. Одни вдохновляются от некоего тона голосов и фригийской музыки, многие – в пещерах, в лесах, многие – на берегах рек и морей»[61]. И, конечно, многие вдохновлялись воскурениями, окружавшими Пифию.
Не считая страданий Иеремии, история литературы не знает более убедительного рассказа о том, что значит быть пророком, чем этот сохранившийся отрывок из пьесы неизвестного автора, который цитирует Цицерон[62]. В этой сцене троянская царица Гекуба, жена царя Приама, обращается к своей дочери, прорицательнице Кассандре:
Дальше Кассандра описывает близкое падение Трои:
58
Об этой надписи см.: Aramaic Texts from Deir ‘Alla / Eds. J. Hoftijzer and G. van der Kooij. Documenta et Monumenta Orientis Antiqui XIX. Leiden: Brill, 1976.
59
См.:
60
См.:
61
См.: Марк Туллий Цицерон. Философские трактаты. О дивинации / Пер. М. И. Рижского. М.: Наука, 1985. Кн. I, 114.