К этому моменту леди Элеанор начала выпускать трактаты, в которых называла короля Карла тираном, правящим Вавилоном. Вскоре ее арестовали, присудили ее мужу выплатить непомерный по тем временам штраф в 3 тысячи фунтов, а саму на два года посадили в тюрьму. Судьи постановили, что она опасна, поскольку в народе слыла «коварной женщиной». Вскоре после выхода из тюрьмы она пришла в церковь с котлом, полным дегтя, и, называя его «святой водой», испачкала в нем алтарные облачения. На этот раз Элеанор объявили сумасшедшей и заключили в лондонский Бедлам, куда посмотреть на нее приходили зеваки. Оставшуюся жизнь она провела выпуская трактаты, в которых называла членов правительства антихристами. Когда в 1649 году короля Карла I казнили – и тем самым сбылось еще одно ее пророчество, – она вернула себе потерянную репутацию. В своем последнем трактате она предрекает, что второй Великий потоп состоится в 1656 году. Однако смерть в 1652 году избавила ее от необходимости убедиться в своей ошибке.
В одно время с леди Элеанор жила Анна Трапнелл[84]. Она родилась в 1622 году, и первое видение было даровано ей в 15 лет. В 1657–1658 годах Анна провела 10 месяцев в постели; сцепив руки и закрыв глаза, питаясь лишь хлебом и пивом, она периодически изрекала «пророчества», которые, по ее словам, посылал ей Бог. Свидетельства о чудесных и подлинных пророчествах, рассказанные навещавшими ее последователями, были собраны и опубликованы.
Взывая к Богу, Трапнелл объявила, что Он покарает Кромвеля за его «порочность». Как и леди Элеанор, ее арестовали и отправили под суд, однако власти, осознавая ее славу, не захотели ее осуждать. Когда ее отпустили, она продолжила писать и, как считается, предсказала победу англичан над шотландцами в 1650 году и над голландцами в 1653 году. Для многих писателей-протестантов пророчествование было уделом женщин, а занимавшиеся им мужчины наделялись женскими чертами. Священники-пуритане в Массачусетсе даже называли себя «сосцами Господа», которые питали прихожан молоком Слова Божьего. Священник Коттон Мэзер писал так: «Такой священник – еще и мать. Разве он не мучится в потугах, порождая Христа в сердцах ваших? Разве не подобны его губы сосцам, через которые молоко Слова Божьего изливается и питает вас?»[85]
В то же время в Европе, подтверждая то наблюдение, что в тяжелые времена люди чаще обращаются к сверхъестественному, последняя мощная вспышка пророчествований пришлась на период Тридцатилетней войны (1618–1648)[86]. Любой, кто изучает литературу этого периода, будет поражен частотой упоминания пророчеств. О них пишут современники, они сами или их последователи выпускают памфлеты. Многие пророки призывали людей покаяться, чтобы избежать Божьей кары; другие повествовали о каких-то конкретных событиях, которые предвидели. Интереснее прочих, пожалуй, Иоганн Уорнер Букендорф, фермер из Саксонии, который записался в шведскую армию. Он был настолько успешным прорицателем, что сделал военную карьеру как своего рода божественный представитель полка. Ему удалось завоевать доверие шведского генерала Леннарта Торстенссона и заставить его прислушиваться к своим политическим и стратегическим советам.
Во второй половине XVII века на Западе, в связи с изменением социального порядка, божественные пророчества утрачивают былую значимость. Важными факторами оказались научная революция и последовавшая за ней секуляризация; исторические события больше не интерпретировались как часть Божественного замысла. Среди ученых есть мнение, что другим решающим фактором стало появление газет, которые в массовом сознании заняли место пророчеств[87]. В отличие от Китая или мусульманских стран редкие пророки на Западе становились серьезной угрозой социально-политическому порядку. Тех же, кто, объявляя себя посланниками Бога, был к этому готов, скорее ссылали в сумасшедший дом, чем в тюрьму.
84
См.:
85
Цит. по:
86