Западный взгляд на шаманизм со временем менялся, и в этом процессе можно выделить пять ключевых стадий. Начиная с 1700 года и до внедрения секуляризации шаманов как в Сибири, так и по всему миру считали посланниками дьявола; протопоп Аввакум, русский священник, который одним из первых употребил это слово, писал об одержимости шамана бесами[21]. Некоторые даже замечали созвучие слов «шаман» и «Сатана».
Путешественники эпохи Просвещения и ученые, которые читали их заметки, не покидая своих уютных кабинетов, придерживались иного мнения. Они были убеждены, что стоят на страже разума, и в шаманах видели не дьявольских отпрысков, творящих злую магию, а нелепых притворщиков. Такое отношение отражено в ряде языков: в итальянском их называли giocolare, во французском – jongleur, в немецком – Gaukler, в английском – wizard. Сама Екатерина Великая написала комедию, в которой отстаивала эту точку зрения и, как она полагала, дала отповедь предрассудкам. В то же время она закрепила за собой право распространять свое просвещенное правление на широкие, но неизведанные и неразвитые восточные территории[22]. Существовало мнение, что шаманов следует наказывать за ложные предсказания.
Но это было лишь начало. Управляющие колониями и антропологи XIX века считали шаманизм порождением умов «то дьяволов, то детей»[23], по выражению Редьярда Киплинга, полагая, что он противоречит здравому смыслу и человеческой природе, и жестоко его подавляли. К самому созданию, породившему подобные практики, они относились с умилением и старались подчинить его себе, чтобы контролировать «доверчивых туземцев». Затем на рубеже веков стал набирать популярность взгляд на шаманов, так сказать, изнутри. Исследователи пытались преодолеть различия между культурами, чтобы понять, какова роль шаманов и на чем зиждется их авторитет в обществе.
В 1970‐х, с распространением идей мультикультурализма, разнообразия и нью-эйдж, такой подход вновь получил признание. Все чаще и чаще в шаманах видят не реликты ушедшей эпохи, а одновременно мудрецов, целителей, учителей, лидеров и даже художников. Они ближе к «природе», а потому поддельного и напускного в них меньше, чем в представителях западной цивилизации, давным-давно обратившихся к науке и технологиям. Они глубоко познали социальные и психологические потребности своей паствы, а их советы касаются самых различных деталей окружающего мира: погоды и климата, разнообразных животных, растений, еды, целебных трав, ядов и минералов. Шаманские практики были основаны отнюдь не только на суевериях, где-то они опередили развитие медицинской и психологической мысли. И потому заслуживали пристального внимания и легко адаптировались к современным реалиям[24].
В монографии 1951 года, ставшей классической, румынский историк культуры Мирча Элиаде определял шаманизм как «технику религиозного экстаза»[25]. Такое широкое понимание шаманизма позволяло не ограничиваться регионом Северо-Восточной Азии (Сибирь, Китай и Корея), давшим название явлению, но увидеть сходные практики по всему миру. Особенно они были заметны в сообществах, занимавшихся охотой и собирательством, огородничеством и скотоводством, – племенах без правителей, как я называл их в другой своей книге[26], которые до сих пор сохранились в отдаленных и глухих районах в верховьях Амазонки. В Латинской Америке бытует название «mestizo shamanism» («метисский шаманизм»)[27].
Но шаманизм также практикуется в современной городской среде, он особенно распространен в развивающихся районах Латинской Америки и Южной, Восточной и Западной Африки, где население плохо образовано, вырвано из своей привычной среды, предоставлено само себе, а процесс выстраивания социальных связей пущен на самотек. Некоторые популярные шаманы берут вознаграждение со своих последователей. Некоторые пребывают в неведении относительно того, что связывает их с предшествующей традицией. Но, вероятно, большинство все-таки осознает свою преемственность. Они прибегают к традиции и подчеркивают связь с ней, причудливо перемешивая элементы анимизма, христианства и иудаизма.
Поскольку шаманизм прежде всего духовная практика, он оставляет мало материальных свидетельств. Тем не менее некоторые археологи полагают, что первые свидетельства шаманских практик относятся к периоду палеолита и насчитывают 30 тысяч лет[28]. Так это или нет, шаманизм точно предшествует более организованным формам религии с иерархической структурой священников и прихожан. Все известные нам сообщества, даже такие примитивные и однородные, как племена с Андаманских островов в Индийском океане, имеют своих шаманов[29]. Есть основания полагать, что это одна из древнейших форм структур власти или, если угодно, протовластных структур на Земле.
22
Об этом см.:
24
О попытках сохранить и воскресить шаманизм см.:
25
26
Первая глава в книге ван Кревельда «Расцвет и упадок государства» начинается с раздела «Племена без правителей» (российское издание:
27
См.:
28
29
Подробнее об этом см.: