Вирджиния подняла голову и одарила мать строгим взглядом.
— Как поживает Карл? — после паузы спросила миссис Уотсон.
— Хорошо.
— Почему он тебя не подвез?
— Давай поговорим о чем-нибудь другом.
Вирджиния прекратила работу, она принялась подцеплять со стола ногтями частички табака. Хоть в ней и била кипучая энергия, сейчас она быстро иссякала.
— Его не послали снова за океан? — поинтересовалась миссис Уотсон. Из всех парней дочери ей больше всего нравился Карл: он всегда успевал открыть тебе дверь, пожать руку, почтительно склонить свою высокую фигуру. — Во время войны все меняется прямо на глазах. Как ты думаешь, сколько она еще продлится? Скорее бы уж закончилась.
— Скоро должны открыть Второй фронт, — сказала Вирджиния.
— Думаешь, это произойдет? Думаешь, русские продержатся? Конечно, мы им столько по ленд-лизу даем. Но меня удивляет, что их так надолго хватило.
С самого начала она была уверена, что русские сдадутся. Включая радио, она и сейчас ожидала услышать, что они подписали с немцами договор.
— Ты со мной не согласишься, — сказала Вирджиния, — но я считаю, что война — это благо, потому что она несет с собой перемены. Когда она закончится, мир станет намного лучше, и это компенсирует все военные потери.
Мать тяжело вздохнула.
— Перемены — это же хорошо, — повторила Вирджиния.
— Насмотрелась я на перемены. — В 1932 году она голосовала за Гувера. Первые месяцы президентства Рузвельта привели ее в ужас. В это время у нее умер муж, и два события смешались у нее в сознании: смерть и утрата, и резкое изменение сложившегося порядка — повсюду эмблемы NRA[9], на улицах — плакаты WPA. — Вот доживешь до моего возраста — увидишь.
— Неужели тебе неважно, что будет с нами через год? Почему тебе это неважно? Это же здорово — так и должно быть.
Миссис Уотсон кольнуло сильное подозрение, кое-что открылось ей с поразительной ясностью, и она спросила:
— Какой он, этот парень?
— Какой парень?
— Который собирается заехать к тебе. Который передумал ехать в Калифорнию.
Вирджиния улыбнулась:
— А-а.
Но не ответила.
— Что за инвалидность у него? — Миссис Уотсон до смерти боялась калек, она запрещала Вирджинии рассказывать о пациентах в больнице. — Он ведь не слепой?
Ничего хуже она не могла себе представить — страшнее была только смерть.
— Кажется, какое-то растяжение спины. Смещение позвонка.
— Сколько ему лет?
— Тридцать примерно.
— Тридцать!
Это было не лучше, чем увечье. Она представила себе Вирджинию с лысеющим мужчиной средних лет в подтяжках.
— Господи! — выдохнула миссис Уотсон.
Она вспомнила, как однажды дочь не на шутку перепугала ее. Это случилось, когда они жили недалеко от Плампойнта, в лачуге на Чесапикском заливе. Детвора носилась по пляжу и собирала бутылки из-под кока-колы, оставленные купальщиками. Бутылки продавались по два цента за штуку, и на вырученные деньги целые толпы детей мчались в парк с аттракционами в Беверли-Биче. Как-то раз после обеда за деньги, полученные от продажи бутылок, Вирджиния наняла какого-то типа покатать ее по заливу на лодке, которая оказалась протекающей посудиной, покрытой раковинами усоногих рачков и насквозь пропахшей водорослями. Почти час лодка качалась на волнах, а миссис Уотсон и ее мужу оставалось лишь в бессильной ярости наблюдать за происходящим, пока, наконец, не истекло купленное на пятьдесят центов время и гребец не причалил к берегу.
— Ну, может, тридцати ему нет, — сказала Вирджиния. — Но он старше меня. — Она снова принялась скручивать машинкой папиросы. — Он много пережил. Но, видимо, сам не отдает себе в этом отчета, все мыкается туда-сюда.
— А что ему нужно? — спросила миссис Уотсон. — Ну, в женщине.
— По-моему, ему ничего не нужно. — Помолчав, она добавила: — Ну, разве что поговорить. А так, хочет стать инженером-электронщиком после войны.
— Когда ты меня с ним познакомишь?
Снова улыбнувшись, Вирджиния сказала:
— Никогда.
— Я хочу, чтобы ты меня с ним познакомила, — миссис Уотсон сама удивилась резкости своего тона.
— Думаю, он уехал в Калифорнию.
— Ничего подобного ты не думаешь. Приведи его, познакомь нас. Или ты не хочешь, чтоб я его видела?
— В этом нет никакого смысла.
— Есть, — настаивала миссис Уотсон. — Мне очень хотелось бы. У него есть машина? Пусть привезет тебя. Как насчет следующих выходных? — Ей просто необходимо было увидеть его у себя, прежде чем что-то произойдет. Сначала пусть приедет сюда. — Конечно, это твоя жизнь, — сказала она. — Ты это понимаешь, и я тоже.
9