Мы оказались в центре круга ошеломлённых лиц, потому что мой голос был достаточно пронзительным, чтобы привлечь внимание.
– Скорее! – трясла я капитана за плечи. – Он умирает! Моя гостиная…
– Да, конечно, миссис Эмерсон, – быстро ответил Картрайт. – Где ваш номер?
– Сюда, – послышался голос позади меня. И всё; когда Картрайт последовал за отозвавшимся, я увидела, что это был Рамзес. Он стремительно рассекал толпу, извиваясь, как угорь.
Теперь, когда на помощь уже поспешили, я почувствовала, что следует отдышаться, прежде чем торопиться назад. Медленно и глубоко дыша, я размышляла о появлении Рамзеса. Конечно, виной всему его ненасытное любопытство, но он мог хотя бы проявить любезность и предложить руку своей матери.
За него это сделал другой джентльмен. Мистер Дженкинс, помощник управляющего. Возможно, его побудило действовать желание положить конец беспорядкам, а не беспокойство обо мне. Танцы полностью прекратились, и люди злобно смотрели на меня.
– Что случилось, миссис Эмерсон? – спросил мистер Дженкинс, уводя меня из центра зала.
Понимая, что он не слышал моего призыва к капитану Картрайту, я решила не просвещать его. Лишняя суета ни к чему. Управляющие отелями не любят узнавать о погибших или умирающих гостях.
– Обо всём позаботятся, мистер Дженкинс, – ответила я, надеясь, что это соответствует истине. – Спасибо.
Тревожась о необходимости вернуться на место происшествия, я не могла с чистой душой последовать наверх, пока не буду уверена, что Нефрет, оставленная Рамзесом, находится в безопасности в компании мисс Мармадьюк. Но кресло этой дамы было занято кем-то другим, и когда я огляделась вокруг, то увидела Нефрет, одну и без сопровождения, входившую со стороны мавританского зала.
Её вид вызвал бы самые серьёзные подозрения в любой материнской груди – слабая улыбка, покрасневшие щёки, лёгкий беспорядок в волосах. Мавританский зал с его мягкими диванами и инкрустированной жемчугом мебелью – самая романтичная обстановка, какую только можно представить; машрабии[40] и раскрашенные арки прикрывают затенённые ниши, которые так привлекают влюблённых.
Пробормотав: «Великий Боже», я поспешила к ней. Когда она увидела меня, её лицо покрылось ещё более предательским румянцем.
– О, тётя Амелия… – начала она.
– Немедленно иди со мной.
– Я только...
– Не сейчас, Нефрет. Поторопись.
По счастливой случайности лифт ждал внизу. Я приказала служителю закрыть дверь и отвезти нас прямо на третий этаж. Присутствие других мешало беседе между мной и моей заблудшей подопечной; она стояла, глядя прямо перед собой, кусая губы и – я не сомневалась – изобретая алиби. Однако когда я заставила её чуть ли не бежать по коридору, до неё дошло, что моё волнение может быть вызвано более серьёзной причиной, чем её дурным поведением.
– Что случилось? – воскликнула она. – Что-то случилось? О Боже – только не профессор! – Ибо так она называла Эмерсона, который отрицательно отреагировал бы на то, что его зовут «дядя Рэдклифф». Он не любит своё имя, и это – одна из причин, почему я никогда не произношу его.
Только услышав вопрос Нефрет и волнение, заставившее её голос зазвенеть, я поняла, что Рамзес мог сделать такой же вывод, хотя и ошибочный. Не удивительно, что он так спешил.
– Чёртов мальчишка, – пробормотала я, – я бы успокоила его, если бы он подождал хоть минуту. Сам виноват.
Однако и он, и капитан ненамного опередили нас. Рамзес, обхватив руками плечи, выглядел особенно загадочно. Картрайт опустился на колени у лежавшего тела. Когда я вошла, он поднял глаза и сказал:
– Должно быть, я неправильно понял, миссис Эмерсон. Вы будете рады узнать, что нет никаких признаков отравления; это просто…
Длинный сдавленный крик прервал его. Крик вырвался из моего горла, ибо я увидела, что тело, без чувств лежавшее на полу, мне знакомо.
Оттолкнув доктора в сторону, я упала на колени и схватила руками окровавленную голову.
– Эмерсон! О мой дорогой Эмерсон!
– Всего лишь удар по голове, миссис Эмерсон, – объяснил Картрайт, поднимаясь. – Нет причин для беспокойства, уверяю вас.
– Нет причин для беспокойства! – неистово завопила я. – Вы не знаете, о чём говорите, сэр! В прошлый раз он получил такой удар... Эмерсон! – Его глаза открылись, и взгляд остановился на моём лице. – Мой дорогой Эмерсон, поговори со мной! Кто я такая?
2.
ДАМА НЕ ВИНОВАТА В ТОМ,
ЧТО ПРИГЛЯНУЛАСЬ ГЕНИЮ ПРЕСТУПЛЕНИЙ
40
Машрабия — элемент арабской архитектуры, представляющий собой узорные деревянные решётки, закрывающие снаружи окна, балконы, либо используемые как ширмы или перегородки внутри здания.