И подсуетился. В один прекрасный день жильцов собрали во дворе, и бойкая молодая женщина в костюмчике от «Шанель» поведала всем, какое светлое будущее их ожидает в новых квартирах в строящихся микрорайонах вдали от городской суеты.
Народ обомлел и пребывал в этом состоянии целых два дня. А потом ринулся рыть окопы и возводить баррикады.
На одном из этапов борьбы за отчий дом, когда жильцы совсем было отчаялись, они решились призвать на помощь прессу. Дескать, дом исторический, принадлежал известным и запечатленным в истории лицам, в разные годы в нем проживало немало знаменитых людей и тому подобное. Бабу Нюру привлекли в качестве эксперта, так как жила она в доме дольше всех.
Потом Марфа много раз думала, что было бы, если бы она отбилась от неудобного задания.
После первой встречи с Виельгорской последовала вторая, третья, десятая, и всего через полгода Марфа, которая в этой жизни никогда и ни к кому не была привязана, даже не заметив, как это произошло, стала считать пожилую женщину – назвать ее старушкой язык не поворачивался – родным человеком.
Поначалу Марфе казалось, что Анна Андреевна совершенно не тяготится одиночеством. В ее распоряжении всегда имелись книги, старые, еще советские пластинки с записями Рахманинова, Рихтера и Гилельса, игру которых она готова была слушать сутками, и Петербург, любимый город. Ну чем не прекрасная жизнь!
Однако Анна Андреевна была так рада любой возможности пообщаться, так радовалась каждому ее появлению на пороге своей старой квартиры, так умела слушать, понимать, сострадать, что Марфа впервые почувствовала себя по-настоящему интересной, важной, нужной.
Она стала считать Анну Андреевну своей подругой. Совсем не такой, как ровесницу Лариску, а старшей подругой. Ведь бывают такие? Мудрые, добрые, понимающие.
Но это случилось гораздо позже.
Два года назад, разобравшись в истории вопроса, Марфа поняла, что в одиночку жителям с банковским напором не справиться. Нужна подмога в лице чиновников, отвечающих за охрану памятников истории и культуры. Ну не все же они купленные?
Среди работающих в нужном комитете она вычислила одного – Владимира Мышляева, славившегося, по слухам, демократичностью и обостренным чувством справедливости. Марфа тогда впервые столкнулась с людьми из этого подразделения. Своих, то есть чиновников из комитета по взаимодействию со СМИ, она знала наперечет, но с этим человеком знакома не была. Она навела жителей во главе со старшей по дому Натальей Петровной Борзовой на его след, и Мышляев был приглашен на митинг протеста.
Он пришел, молодой, красивый и импозантный. Марфа затесалась в гущу народа и, глядя на Мышляева, стала прикидывать, с какой стороны к нему подойти, чтобы взять в оборот.
В принципе, она могла подойти к любому – хоть к президенту страны, хоть к вождю племени тумба-юмба. Стеснительных среди журналистов вообще днем с огнем не сыщешь. Однако тогда она решила, что осторожность не помешает. Ведь не за интервью собралась, а за помощью. И помощь эта требовала нешуточных усилий от того, кто решится ее оказать. Следовательно, нужно не просто подойти, а с особым «подходцем». А с этими самыми «подходцами» у нее всегда были проблемы. Вот, например, стену пробить или взять на абордаж вражеское судно – тут Марфа сгодилась бы. Если же требовались гибкость, тактичность или, прости господи, толерантность, то Марецкую на задания не посылали. Попрет как танк, а если не выйдет, то разозлится и припечатает так, что мало не покажется. Или, чего доброго, пошутит, а черный юмор не все воспринимают адекватно. Короче, ее сильные профессиональные стороны тут не годились, поэтому митинговать вместе с жителями она не стала, чтобы с ходу не наломать дров.
Скромно стоя в толпе, Марфа рассматривала и слушала того, от чьей доброй воли зависела судьба дома и Анны Андреевны. Ей понравилось, что Мышляев был готов к разговору и вник в ситуацию. Вопросы, которые он задавал, были точными, конкретными, кроме того, по его реакции стало ясно: он целиком и полностью на стороне страдающих жителей. Короче, Марфе он понравился.
Но самое приятное случилось после митинга.
Когда за спинами не желающих расходиться возбужденных жильцов она пробиралась к флигельку Анны Андреевны, этот самый Мышляев ее окликнул и, подойдя, завел разговор на животрепещущую тему. Марфа слегка изумилась. Неужели сумел разглядеть ее в толпе? Она вроде не активничала, флагом не махала, просто слушала. Впрочем, довольно скоро выяснилось, что главная активистка Борзова уже успела ткнуть в нее пальцем и объяснить, кто такая.