ным мыслителем здесь является формально не
входивший ни в одну из групп Эрнст Юнгер.
Целью всех этих групп была социалистичес-
кая революция, которая одновременно высту-
пала как национальная. Если гибеллины смот-
рят в прошлое, а гвельфы все же хотят спасти
какие-то элементы сословного государства,
то в <солдатском социализме> Юнгера и нацио-
нал-большевизме Никиша прежнее обществен-
ное устройство отвергается полностью. Исход-
ный пункт здесь национальный - либераль-
ный капитализм воспрепятствовал тотальной
мобилизации экономики во время войны, а по-
тому она была проиграна. Обновление немецко-
го государства означает избавление не только от
либерализма и парламентаризма; нельзя удов-
221
летвориться авторитарным режимом, вроде
итальянского фашизма; в Гитлере тут видят на-
емника крупного капитала, он - <проклятие
Германии> (так называлась вышедшая в 1932
году брошюра Никиша). Пруссия является об-
разцом и для Никиша, который считал фашизм
порождением католического <Юга>. Для воз-
рождения Германии нужно истребить власть
денег и деление на классы, необходимы плано-
вая экономика, коллективизация сельского хо-
зяйства и уничтожение юнкерского сословия.
Все это - программа национальной револю-
ции. Ostorientierung означает здесь экономиче-
ский и военный союз с Советской Россией. Ни-
киш, посетив СССР в 1931 году, в своих статьях
прославляет опыт пятилетки, индустриализа-
ции и коллективизации и пишет о том, что пла-
нирование у порабощенных народов не может
быть менее глобальным и менее тотальным, чем
у тех, кто их поработил. Революция должна
распространиться на все колониальные страны.
Пятилетний план в России демонстрирует все-
му миру, на какие жертвы может пойти народ,
которому угрожает мировая капиталистичес-
кая система^. Век личных свобод кончился,
пришла эпоха <коллективного планирования>.
^Достаточно сравнить взгляд Никиша на индустриализа-
цию в СССР с воззрениями <гибеллинов> и <гвельфов>,
чтобы понять различия и в остальных позициях. Журнал
Церера <Die Tat> помещает осторожные аналитические
статьи, в которых не отрицается чудовищная жесткость
коллективизации и индустриализации в условиях дикта-
туры, но выводы делаются реалистичные: Советская Рос-
сия быстро меняется, она способна стать как полезным
222
Рабочий у Юнгера и Никиша - это новый че-
ловеческий тип, в жизненном мире рабочего
доминирует не индивидуальность, но дисцип-
лина и разделение труда; свобода понимается
как наличие работы, возможность творческой
деятельности, а не как свобода бездельника-
рантье или парламентская говорильня. Рабо-
чий готов подчиняться суровой реальности сов-
местного труда и исполнять приказы тех, кто
наделен техническими и организационными
талантами. Правят те, в ком рабочий видит
<первого слугу, первого солдата, первого рабо-
чего>. Рабочий - это одновременно солдат, за-
воевывающий мир с помощью техники и преоб-
разующий мир в <технический ландшафт>,
<имперское пространство>. Природа организу-
ется и видится в перспективе технического гос-
союзником, так и опасным соперником Германии.
В журнале <гибеллинов> <Der Ring> пятилетние планы
высмеиваются как <потемкинские деревни>. Шпенглер
был близок именно этому - достаточно близорукому -
взгляду. В <Годах решения> он писал о том, что ничего
кроме варварского насилия и угрозы голодной смерти
<азиатская деспотия> не принесла и не принесет. Боль-
шевизм в России умер - это единственная держава, ко-
торой он не угрожает, поскольку большевизм есть про-
дукт разложения городской цивилизации Запада, тогда
как в России она была просто сметена во время револю-
ции. Всякий социализм ведет к всевластию бюрократии,
а в СССР попытки его осуществления привели к одича-
нию и голоду, которые способна сносить только <слабо-
вольная и рожденная для рабского существования ра-
са>. Опасность эта азиатская деспотия представляет для
Запада лишь потому, что она ведет подрывную пропа-