В аэропорт мы успели, и даже успели выпить кофе и купить водицу. Посадочные талоны нам дали на разные места: Хелюля сел на чудесное место около аварийного выхода, а я ‒ в бизнес-класс! Моим соседом был потрепанный, испуганный гастарбайтер. Он сидел у окна, поэтому мне пришлось спать головой в проход. Я отключилась почти сразу после взлета. Хелюля разбудил меня, когда шел в туалет, убедился, что я жива и пошел дальше. Потом я периодически просыпалась от визга уродского ребенка, который бегал из хвоста самолета в голову и обратно и так сотню раз. Я, когда обернулась на салон, чтобы увидеть какие-нибудь раздраженные лица в подтверждение беспределу ‒ увидела рыжую толстую сияющую от умиления тетку. Как же одиноко мне стало! Я сильнее заткнула наушники и снова уснула. Открыла глаза, когда разносили кофе. Мой сосед сидел, приклеившись к стеклу, и не отвлекался от небесного представления.
В следующий раз я проснулась, когда мне заложило уши на снижении. Посадка была мягкая, как на диван.
Кёнигсберг.
***
Звёздочки – тоже отдохновение для глаз и мысли читателя. Нельзя всегда прибегать к арабской цифре, расчленяющей повествование значительно резче, да и не могла я этому экскурсу придать характер полноценной главы.
«Добро пожаловать в аэропорт имени Елизаветы Петровны» ‒ сказали нам, и мы вышли в чистое белое пространство, но уже около багажной ленты увидели много рекламы казино. Кёнигсберг – это маленький Лас-Вегас, вы знали?
На улице нас мгновенно сдул балтийский ветер и унес обратно в Москву! Конец повести.
Да, сдул и выдул все тепло из моего уставшего тела. Я курила и держала чемодан, который от меня уносило, Хелюля вызывал такси.
Пока мы ехали, я смотрела в окно и составляла первое впечатление о новом городе. Немецкие дома стояли рядом со страшными хрущевками, что меня совсем не удивило, ведь я была в Карелии. Еще мы проехали два магазина с заманчивым названием «Лавка Бахуса».
Наша квартира была в самом центре – напротив Рыбной деревни в двух шагах от реки. Это путешествие было немного похоже на летнее, когда Хелюля держал наш маршрут в секрете от меня. Но тогда это была концепция, а сейчас не было никакой тайны, просто мне ни о чем не говорили названия городов, мест. Я пока глазами своими не увижу ‒ не пойму. Вот ‒ говорит он – сейчас пообедаем и на остров Канта сходим. А я вообще в душе не знаю, что такое остров Канта! Я ночь не спала.
Я ночь не спала, но держалась бодро. Мы перешли по Юбилейному мосту в Рыбную деревню, оценили глинтвейно-янтарное настроение на набережной. Ветер никак не успокаивался, хотя в городе он был слабее, чем в аэропорту. Нас привлек французский ресторанчик «Мадам Буше» в старой смотровой башне.
Мы заказали там два глинтвейна, два луковых супа. На второе я взяла скумбрию гриль с овощами, а Хелюля ‒ бифштекс с яйцом и пюре. Он сказал, что это настоящая французская кухня. Меня луковый суп не поразил вообще. Как-то я готовила его дома по рецепту Юлии Высоцкой, и получилась полная хрень. Думалось мне тогда, что это я что-то не так сделала, а нет, это была настоящая французская кухня.
После всех яств я, как испуганный гастарбайтер, прилипла к окну: мутная река плыла и поглощала крупный снег, а на берегах зеленела трава и по-осеннему облетали бронзовые деревья. Как красиво. Я все еще не сплю?
Когда мы шли по Медовому мосту на остров Канта, увидели на перилах дедушку Хомлина. И Хелюля рассказал мне, что эти маленькие бронзовые человечки – символы города и его хранители. Семь их фигурок расставлены по всему Кёнигсбергу. Это очень крутая идея. Увлекательный квест для туристов.
(Если бы слово Хомлин было смешнее слова Хелюля – я бы сменила имя своего спутника, но пока приходится пользоваться старым)
Посреди острова Канта стоял Кафедральный собор. Откуда-то из колонок доносилась токката ре минор Баха. Мы пошли вдоль стен читать старинные надписи на надгробиях. Встретили много забавных. А ведь их авторам они забавными не казались.