Мысленно он отметил, что применение автомата не произвело на янычар какого-то особого психологического воздействия — «огненный бой» или стрельба известна давно. Взрывы гранат тем более, их сейчас вовсю использовали, правда, с горящим фитилем. Так что с этой секунды он может рассчитывать только на собственные силы, вернее на тех солдат, которых успел подготовить за три месяца интенсивной учебы. И теперь его обязанность не воевать, а командовать, что он и сделал, живо отойдя за спины выстраивавшихся двумя шеренгами гвардейцев.
Не хватало еще шальную пулю словить, и на том закончить свое земное существование в самом начале «славных дел». Сейчас его поступки были предельно рациональны и прагматичны, показывать дальше храбрость не было нужды, все ее и так отметили — ветераны, а не новобранцы такие вещи примечают сразу. Сейчас он не собирался даже рта открывать, за него команды подавали первые в молдавском войске гвардейские офицеры, лучшие из тех кадров, что имелись.
— Первая шеренга на колено, примкнуть штыки! Вторая стрелять стоя — целься, огонь!
Не успела отзвучать уставная команда, как первая шеренга гвардейцев тут примкнула кортики к стволам, и дружно опустилась на одно колено, взяв ружья наизготовку. Их залп будет в упор, когда янычары подбегут на два десятка шагов. А вот вторая шеренга уже дала залп — из ружей вылетели клубы белого дыма. Ничего нельзя было разглядеть, только хриплые стоны и дикие крики раздавались кругом, и тут же последовала громкая команда:
— Примкнуть штыки!
Пороховой дым рассеялся, и Стефан ужаснулся — на тонкий строй из двух шеренг гвардейцев накатывался плотный вал янычар. Окровавленная одежда, кровь на свирепых рожах, завывающие вопли с призывами — все это могло вогнать в ступор любого, кроме гвардейцев молдавского господаря, обстрелянных воинов, причем все из них имели личные счеты к османам и татарам. Слишком долгой и ожесточенной была взаимная борьба, в которой не было жалости к побежденным. И сейчас в бою сошлись «господа», что с презрением относились к «гяурам», и их «рабы», покорность которых оказалась мнимой, а сердца пылали ненавистью и жаждой мщения.
В таких сражениях жалости нет, пощады никто не просит, да и не дают ее — борьба не на жизнь, а на смерть!
— Огонь!
Первая шеренга выстрелила в упор, и судя по предсмертным хрипам и стонам, ответному и яростному реву янычар, нужный эффект был достигнут. И тут же последовала пронзительная команда, на грани срыва голоса:
— В штыки! На нож!!!
Больше ничего не требовалось — ни воодушевляющих возгласов, ни личного примера — к чему все это?!
Гвардейцы, сохраняя равнение, шагнули в схватку. Длинные клинки в десять вершков остро отточенной стали тесаков страшное оружие в умелых руках — а коротким копьем тут многие умели орудовать. Фузея со штыком та же самая короткая рогатина, по большому счету, только тяжелее по весу в два раза. И можно не только колоть противника таким штыком, но и рубить лезвием — жертве мало не покажется. А еще глушить прикладом, что превращается в своеобразную дубину — сильным ударом можно расколоть лобовую часть черепа или проломить височные кости с затылком…
Стефан совершенно спокойно смотрел на затухающее сражение, которое превратилось в кровавое побоище. Вряд ли кто выживет из турецкого гарнизона, всем суждено отправиться к гуриям. Распаленные схваткой гвардейцы и казаки в плен никого не брали, хотя османы начали кричать «аман». Но поздно, теперь резали всех напропалую, раненых без всякой жалости добивали. Слишком ожесточились сердца, чтобы можно утихомирить их приказом. Да и зачем — пусть вкусят вражеской крови досыта, слухи о том дойдут до османов, и никого из гвардейцев те щадить не будут. А потому если кто-то ослабнет духом в будущих битвах, то все равно будет драться до конца и о сдаче в плен не помыслит.
— Короля живым взяли, набросили арканы и скрутили, а то шпагой махал, — подле Стефана, что спокойно курил, восседая в кресле на башне, встал Мирча, в окровавленной одежде, но радостный, с улыбкой во весь рот. Судя по всему, кровища была чужой, так как ветеран двигался легко.
— Вечером поговорю с его величеством, пусть пока остынет. Надеюсь он не ранен?