— Ты обещал выступить вместе с нами еще в апреле — почто тянул с ответом, господарь?
Теперь Стефан вернул ему тоже слово, но с другим оттенком — «предатель». Словно кнутом стеганул и понял, что прав в своих подозрениях. Был сговор с Габсбургами, был, и Вена его отговорила и от поддержки царя Петра в его Прутском походе, и мятежных куруцей и секеев.
— Момент ведь не наступил, брат, да и саранча помешала…
— Акриды твои земли стороной прошли, боярин, а продовольствие, что собрал ты для православного воинства в городах своих — туркам оставил. Так что не прячься за лукавством и увертками, письмеца твои Ракоци и венскому цезарю вот они! И мыслю бояре твои об измене той знают, и сейчас мне о том и поведают, облегчат душу признанием!
Вид Меншикова был страшен — фельдмаршал был высок ростом, почти с царя Петра, и на две головы превосходил валашского господаря. В парике, в мундире со звездами и лентами, Александр Данилович производил впечатление своей статью и силой. В лапище князь держал два листка бумаги, вытащенные из обшлага рукава, которые и сунул под нос побледневшего как мел господаря, узнавшего письмена.
— Твоя ведь рука, изменник?!
— Это какая-то ошибка, князь! Я господарь…
— Отныне ты никто, а токмо иуда, что клятву дал и от нее отказался! И не господарь ты, православным народом принятый и на том тебе крест целовавший, а османский ставленник! Имать в железа, отвезти в Москву в Преображенский приказ — пусть князь-кесарь Федор Юрьевич Ромодановский сыск об измене учинит. А на то сам государь Петр Алексеевич указ свой написал собственной рукою — всем на ознакомление!
Вышедшие из-за спины два офицера в гвардейских мундирах Семеновского полка схватили господаря за руки, сорвав с него саблю, и выволокли из комнаты боярского дома — усадьбу занял Кантемир под свой штаб, в который входил гетман Некулче и квартирмейстером Корчмин.
— Проходимец, братьев по вере предавший, — буркнул Меншиков, оглядев суровым взглядом притихнувших валашских бояр. Те всем своим видом демонстрировали полную лояльность, момент был удачный и Александр Данилович, уткнувшись в них суровым взглядом, веско произнес:
— Нынче же каждый о винах господаря бывшего напишет челобитную царю и самодержцу Петру Алексеевичу! А кто лжу напишет, то взыскано сурово с того будет без всякой жалости!
Перечить русскому фельдмаршалу никто не стал, причем недовольных господарем валашских бояр и перед встречей было много, а сейчас сторонников у того совсем не осталось.
— Повелел благоверный государь Петр Алексеевич всем православным войском господарю Бессарабии и Буджака Стефану Кантемиру командовать, а мне быть при нем правой рукою, и во всем помогать! А Валахию, как оная земля освобождена от турецкого владычества будет, примет под свою державную руку и господаря назначит с согласия тамошнего боярства! Вот его воля, под которой он свое имя поставил!
Возражать Меншикову никто не рискнул — все покорно склонили головы, принимая волю русского монарха. А Стефан в эту секунду подумал, что вели интригу они с Дмитрием, лукавили, изворачивались и письма добывали, а всеми плодами воспользовался Петр, выбрав удачный момент. Одно только непонятно — кого в преемники валашским господарем царь приметил, и как Валахию от османов освобождать…
Ситуация сложившаяся на момент Прутского похода царя Петра в 1711 году по итогам мира одинадцатилетней давности. Тот еще клубок будущих противоречий и неизбежных войн.