На другой день я оделся поприличнее, то есть достал из шкафа вещи с виду простые – брюки, сорочку и джемпер, но для тех, кто понимает. А человек, с которым я собирался встречаться, именно понимал. Человека я не уважал, но знал давно и неплохо, потому как какое же может быть уважение между участковым милиционером и главой группировки, «держащей» район, а с другой стороны, хоть я и плохой участковый, но грош была бы мне цена, если бы с этим человеком я не был знаком и не знал о нем много всякого разного. Человек этот по фамилии Абдурахманов и по прозвищу Абдул был воспитан в любви к родственникам и в стремлении непременно всем им помогать, что для народов Кавказа является совершенно естественным, а для меня – выгодным. В данной ситуации, конечно. Абдул любил, чтобы вся родня была под рукой, его многоюродные дядья, братья и племянники оккупировали в наших окрестностях всю розничную торговлю, которой занимались сами, и все прочие виды коммерческой деятельности, с которой исправно взимали дань. Поэтому пробиться на прием к Абдулу большой проблемы не составило, достаточно было всего лишь зайти в любой магазин и сказать несколько слов его хозяину. Примерно часа через три я получил ответ: место и время встречи. Абдул, несмотря на кавказское происхождение, почему-то предпочитал восточную кухню и место наших переговоров определил в ресторане под названием «Чайхана».
Все церемонии, непременно сопровождающие такого рода переговоры, были мне хорошо известны, и я честно их соблюдал. Никаких рукопожатий, но и никаких разговоров о делах, пока не сделан первый глоток и не проглочен первый кусок.
– Не пьешь, капитан? – презрительно прищурился Абдул, увидев, как я вместо вина налил в свой бокал минералку.
Ну прямо-таки, не пью я. Я нормальный русский мужик. Но не с ним же мне пить! И вообще, я за рулем…
– Я, Абдул, рылом не вышел персонального водилу иметь, – спокойно ответил я. – А мне сегодня еще ездить и ездить.
– Да я гляжу, ты не бедствуешь, – он тем самым понимающим взглядом окинул не только мой тщательно выбранный прикид, но и лежащие на столе ключи от машины в кожаном футлярчике от Луи Вюиттона. Кожгалантерея этой фирмы имеет цены просто-таки запредельные, чуть ли не самые высокие в мире.
– На жизнь хватает, – философски заметил я, – а вот на дело – нет.
– А я тебе сколько раз предлагал помочь? Ты ж отказываешься, гордый. Что, передумал?
– Слушай, Абдул, – приступил я к делу, – у тебя родители живы?
– Слава Аллаху.
– Сколько им лет?
– Не понял, к чему ты клонишь, – нахмурился Абдул.
Я объяснил. Абдул слушал и кивал, причем мне даже показалось, что кивал одобрительно.
– Так ты денег хочешь? Сколько?
– Нет, Абдул, денег я не хочу. Я их сам заработаю. Я хочу, чтобы ты поговорил с хозяином той фирмы, которая готова сдать мне помещение. Он просит слишком много за аренду. Что мог – я сделал, цену сбил, но все равно получается дорого. Ты человек богатый…
– Ты моих денег не считай, – резко прервал меня Абдул.
– … и с понятиями, – продолжал я как ни в чем не бывало, – у тебя есть уважение к старости. У русского человека его нет, а у тебя – есть. Хозяин фирмы сказал, что не может снизить цену, потому что должен платить тебе. И у меня к тебе просьба: скажи ему, что будешь брать меньше до тех пор, пока он будет сдавать мне помещение. Помоги мне сбить арендную плату, иначе я просто не потяну. А дело-то нужное.
– Нужное, – согласился Абдул. – Но почему за мой счет?
– Не только за твой, за мой тоже, – возразил я. – И за мой даже больше. Он хочет двадцать пять тысяч за год. Я могу найти только двадцать. Сними с него пять тысяч в мою пользу.
– Ну допустим. А остальные деньги где возьмешь?
– Свои отдам.
– Интересно, откуда это у тебя такие деньги? – прищурился Абдул. – Ты ж за честного канаешь, руки не мараешь. Или врут люди?
– Да нет, не врут, – усмехнулся я.
– Врут, врут, – убежденно проговорил он. – На какой машине ездишь, какие шмотки носишь – я все вижу, меня не обманешь.
Да я и не собирался. Совсем даже наоборот. Я специально оделся так, чтобы Абдул видел: я – человек не бедный, а в его представлении это должно означать, что я человек серьезный и дело со мной иметь можно.
– Я твои деньги не считаю, и ты мои не считай. Сам видишь, бабки у меня есть, а откуда они – это мое дело. Но я готов их отдать. И очень рассчитываю, что ты отнесешься к моей просьбе с пониманием.
– И зачем мне это? Что я с этого буду иметь?
– Спать будешь лучше, – усмехнулся я. – Будешь вспоминать о своих родителях и думать, что ты сделал доброе дело, глядишь – и им там кто-нибудь поможет старость скоротать.
– Я своим родителям сам помогаю, ни от кого помощи не жду.
– Так это тебе повезло, Абдул, – вздохнул я, – не все же такие способные, как ты, не каждый умеет деньги делать. Я, например, не умею, а стариков жалко. Спасибо за ужин, я пойду. Будем считать, что я тебя попросил, но ты мне отказал.
Я промокнул губы салфеткой и встал, но не успел сделать и двух шагов, как услышал:
– Погоди, капитан, мы не закончили.
– Разве? – я обернулся и сделал удивленное лицо. – А что еще?
Удивление мое, конечно, было липовым, я вес понимал. Абдул, безусловно, готов был сделать то, о чем я просил, но ему хотелось, чтобы я поунижался, поклянчил, начал сулить ему что-нибудь эдакое, а еще лучше – чтобы я начал угрожать, и вот тут он всласть порезвился бы, отметая мои смешные угрозы и сопровождая все это оскорбительными выпадами. Натешившись, он, так и быть, согласился бы выполнить мою нижайшую просьбу, но тогда я оказался бы ему должен. Отдавать долг пришлось бы, разумеется, не деньгами, но услугами, а я этого жуть как не люблю. Закончив разговор в позиции равноправного партнера, я ловко уворачивался от попадания в категорию «должников».
– Сядь, – медленно произнес Абдул, буравя меня темными блестящими глазками, – выпей еще кофе, сделай мне уважение.
Ну вот это уже совсем другой разговор. Как представитель преступной группировки Абдул мне малосимпатичен, все-таки мы с ним живем по разные стороны баррикады, но я не мог не признать, что он не отморозок и с ним можно договариваться. У него есть одна маленькая слабость: при всей своей крутизне в отношениях с теми, кто платит ему дань, Абдул любит чувствовать себя благодетелем и меценатом, и на эту слабость я как раз и рассчитывал, собираясь на встречу с ним. Другими словами, он не был жадным. Просто он не терпел, когда кто-то не признавал его власть.
В общем, мы договорились.
Следующим моим шагом был разговор с Борисом Безрядиным, продюсером нескольких популярных рок-групп. Борис вместе с женой Светкой, моей старинной и задушевной подругой, и двумя детьми жил в одном со мной доме, только в другом подъезде, посему отношения наши были не только деловыми и дружескими, но и почти семейно-родственными. Два-три раза в неделю я забегал к Светке то пообедать, то поужинать, когда лень было самому готовить, она же безотказно помогала мне с котами, если я куда-то уезжал, навещала их, кормила и проводила необходимые санитарно-гигиенические мероприятия в виде чистки лотков.
– Боря, мне нужны деньги. Много, – начал я с места в карьер.