Девушка медленно обошла вокруг «этого» места, раскладывая свечи и остальные инструменты, подготавливая площадку. Потом, когда все было готово, она начертила круг и стала ходить по окружности снова и снова. Палочкой и концом ножа с черной ручкой, излучающими слабый свет, она воздвигала стену, сдерживающую дух ужасного человека, скрытого глубоко под землей.
Пламя свечей в маленьких плошках мигало от ветра. Одна свеча погасла, и Линдси остановилась, нахмурившись. Она слышала до сих пор лишь себя, произносившую слова заклинания, но теперь вдруг ощутила полную тишину, нарушаемую лишь шумом дождя, стекающего по желтым и зеленым листьям деревьев. Она поежилась и наклонилась к свече, спички застряли в кармане. Ее решимость таяла, стена силы рассеивалась. Она не могла ее удержать!
– Помогите мне! – Она встала, вскинув руки в темноте. – Духи-стражи четырех сторон света, придите ко мне! Явите свою силу! Помогите мне сохранить круг! Великая колдовская богиня, помоги своей дочери удержать это зло и этого человека в заточении!
Она сделала паузу, стоя с вытянутыми руками и глядя в небо. Ветер, пригнавший сильный холодный дождь, развеял облака от лика луны, которая осветила землю странным медным светом.
– Не дай ему встать на нашей дороге и войти в наши дома! Не дай ему преследовать наших женщин и снова сеять страх! Держи его крепко! Заточи его здесь под землей! – Голос Линдси прорвался сквозь сильный шум дождя. Она посмотрела вниз, на траву внутри круга. Трава была темная, едва освещенная мерцающим светом от свечей. Здесь не ощущалась сила, не было стены, удерживающей зло в пределах крута, ничего, кроме пустоты!
Она беспомощно уронила руки. Его здесь не было! Все напрасно! Он исчез! Сбежал! Дух «охотника за ведьмами» снова бродил по земле, она не смогла его удержать. Он был на свободе!
Порыв ветра прошелся по кронам боярышника и резко задул свечи. Линдси вдруг оказалась в кромешной мгле, потому что луна снова ушла за густые черные облака.
– Нет! – Она медленно повернулась. – Нет! Ты, ублюдок! Ты меня не получишь! Никого ты больше не получишь! Никогда! – Она почти визжала.
Повернувшись лицом к ветру, Линдси почувствовала холодный удар, пахнущий соленой тиной и морем. Ветви деревьев гнулись и трепались на ветру, роняя листья, летевшие ей прямо в лицо.
Она не увидела того, кто стоял в темноте почти рядом с ней.
30
Та же ночь, немного позднее
Эмма крепко спала. Ее глазные яблоки под веками быстро двигались, всматриваясь в прошлое. Во сне она была Сарой Паксман и стояла у гостиницы «Торн» в центре Мистли, окруженная толпой. Неподалеку у пристани баржа загружалась мешками с зерном и шерстью. С только что пришвартовавшегося на высоком приливе корабля сходили моряки. Колеса стучали по булыжной мостовой, а из открытой двери гостиницы невыносимо пахло пивом. Она плотнее завернулась в накидку и обратилась к одному из мужчин, вывалившемуся из пивного бара:
– Господин Хопкинс здесь?
Человек уставился на нее мутными глазами.
– Полагаю, да.
– Где?
– Наверху, – ткнул он большим пальцем позади себя. – Сударыня, вы же не собираетесь туда зайти?
– О, как раз собираюсь. – Сара высокомерно вскинула брови, повернулась и обратилась к своей служанке: – Следуй за мной, Агнесс, и помалкивай.
Оставив Джона Пеппера с конюхом присматривать за их лошадьми, две женщины вошли в дверь, где была узкая лестница, ведущая в коридор. Все двери в нем были закрыты.
– Господин Хопкинс? – позвала она, стараясь говорить спокойно и уверенно. – На одно слово, пожалуйста!
Она открыла первую дверь, за которой находилась большая общая комната, плохо освещенная и очень душная. В углу на соломенном матрасе, откинувшись на спину, крепко спал и громко храпел единственный обитатель. Она вздрогнула и перешла к другой двери. Это была отдельная спальня для более привередливых клиентов, затхлая и пустая.
– Госпожа, – Агнесс коснулась ее рукава, – смотрите! – От волнения у девушки дрожал голос. Она указала на одну из дверей: полоска света была ясно видна в темном коридоре. Сара сделала глубокий вдох, шагнула к двери и распахнула ее.
– Господин Хопкинс? Я хотела бы поговорить с вами, если вы не возражаете.
Он сидел за деревянным столом с гусиным пером в руке, совсем молодой человек, лет двадцати, но его узкое лицо уже было прорезано четкими линиями вниз от уголков губ, а его бледность резко контрастировала с темной козлиной бородкой и волосами. Глаза у него были темные, очень выразительные и проницательные. Напротив него сидела толстая цветущая женщина средних лет, в черном одеянии. Сара поклонилась ей без улыбки:
– Госпожа Филипс...
Женщина кивнула ей в ответ, взглянув в лицо немигающими холодными глазами:
– Госпожа Паксман...
– Вы арестовали Лизу Кларк, господин Хопкинс. – Сара подошла к столу, положила на него ладони и наклонилась к молодому человеку, который даже не встал, когда она вошла. Свечи в подсвечнике слева от него замигали на сквозняке из двери.
– Действительно, я взял ее. – Голос у него был тихий, вдумчивый. – Каков ваш интерес в этом деле? – Его перо зависло над бумагой, словно он собирался записывать ее слова.
Жест этот не напугал ее.
– Мой интерес, господин Хопкинс, в том, что она была моей нянькой, и я уверена – вы об этом знаете. Она мой друг. Она не имеет никакого отношения к дьяволу, если именно в этом вы ее обвиняете, и вы, милейшая, – она повернулась к Мери Филипс, – вы тоже прекрасно все знаете, поскольку вы обе работали повитухами по всей нашей округе.
– Я бы поостерегся защищать эту Лизу так рьяно, как вы делаете это, госпожа Паксман. – Хопкинс действительно записал ее имя. Он обмакнул перо в чернильницу и подчеркнул запись дважды. – Мы будем вынуждены заподозрить вас в соучастии в ее антицерковной деятельности. – Он прищурил глаза, его осунувшееся бледное лицо слегка вспотело. – Советую вам вернуться домой.
Сара выдержала его взгляд.
– Не раньше чем вы дадите мне слово, что освободите ее!
– Это невозможно. – Его рот захлопнулся, словно капкан.
– Она, должно быть, многому вас научила, Сара Паксман? – тихо вставила Мери Филипс. – Как долго Лиза нянчила вас в детстве?
У Сары пересохло в горле. Она не сводила глаз с лица Хопкинса.
– Лиза научила меня ценить любовь, взаимопонимание и доброту, – медленно произнесла она.
– Но, полагаю, она не дала вам настоящего христианского воспитания. – Хопкинс взглядом ощупывал ее лицо в течение нескольких секунд, затем посмотрел в бумаги перед собой и что-то дописал рядом с ее именем. Простота этого жеста устрашала. – Не помню, чтобы мы видели вас у нас в церкви, госпожа Паксман.
У Сары вспыхнуло лицо.
– Я здесь больше не живу, насколько вам известно! Мой дом в Колчестере!
– Но пока вы навещаете вашего отца, я надеюсь, вы будете посещать наши службы вместе с ним?
– Я не обязана перед вами отчитываться, сэр! – с жаром выпалила она. – Если вы так внимательно следите за людьми, то должны знать, что я здесь всего лишь с середины понедельника. И здесь я именно для того, чтобы поговорить о Лизе, а не о себе. Где она?
– Она содержится в Маннингтри. Для дознания. – Он помолчал. – Потом она предстанет перед магистратом.
– Я хочу ее видеть!
– Это невозможно. – Он взглянул на нее. – Сегодня Мери обследует ее на предмет ведьминских меток. Не сомневаюсь, она их найдет! Если вы не желаете подвергнуться такой же проверке, советую немедленно покинуть Мистли, Торн и вернуться в Колчестер. Я не потерплю ничьего вмешательства. – Он положил перо и наконец-то встал. Он был невысок, даже ниже ее, но она почувствовала силу его взгляда.
Она взглянула на Мери Филипс, которая сложила руки на груди, потом снова на него.
– Я добьюсь официального защитника для нее, господин Хопкинс.