— Это легко устроить.
— Тогда откуда нам знать, что она не любит его, одного из своего вида, больше, чем фейри?
Титания и капитан не могли ответить. Оберон рассмеялся, когда они переглянулись.
— Сделка такова, — сказал король. — Если ты, Титания, согласишься не вмешиваться никакой магией, то я позволю капитану посетить последнюю ночь бала. Если смертная дева выберет его, а не принца своего вида, то я позволю привести ее ко двору, — он гордо и опасно улыбнулся, его глаза хитро блестели. — Все согласны?
— Да, мой король! — ответил тут же капитан.
Титания не спешила отвечать. Она смотрела на мужа, пытаясь разгадать, что он скрыл. Она играла против него часто, и она знала, что ему опасно верить. Еще и ограничение ее магии! Сделка была жестокой.
Вдруг она снова улыбнулась… и от этой улыбки Оберону стало не по себе.
— Я согласна, дорогой король, — сказала она и, встав на цыпочки, поцеловала его твердую щеку. — Я соглашаюсь на твои условия.
— Ха! — король оттолкнул ее, вскинув бровь. Обратившись к капитану, он сказал. — Что ты ждешь? Иди уже!
Безымянному фейри не нужно было приказывать дважды.
ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ
Стеклянные туфельки
Золотое платье было готово.
Портнихи развернули его на ковре в ее спальне, и Элиана хотела закрыть глаза. Это было слишком! Слишком богато, слишком блестяще! Портнихи пришили на рукава рубины и карбункулы, а на юбки — много оборок. Юбка открывалась спереди, показывая слои бежевых складок, по их краям золотыми нитями были вышиты цветы и птицы. Ткань была богаче лучшего шелка, ведь это была ткань фейри из нити фейри.
И она, дочь мельника, будет в этом?
— За работу, — сказала главная фрейлина. Ее помощницы кивнули с мрачным видом, и Элиана оказалась в их центре. Как-то они должны были превратить простушку в принцессу до начала бала! Элиана последний раз отчаянно посмотрела на Марту, которая улыбнулась в ответ, и сдалась.
В суете странных, но продуманных приготовлений — ароматных ванн, гребней и духов, шпилек и чулок и прочем — никто не заметил даму в темном капюшоне, которая появилась в углу комнаты. Она посмотрела из-под капюшона и улыбнулась от увиденного, а потом огляделась в поисках чего-то важного…
Ага! Вот они.
Она тенью прошла к столику, где стояли туфельки с золотыми лентами, ждущие ножки дочери мельника. Они были красивыми, подходили к шикарному платью.
Но они не могли сравниться с туфельками, которые дама в капюшоне вытащила из-под плаща.
— Никакой моей магии, — прошептала Титания, заменив туфельки на столе своими, сияющими. — Но он не говорил о магии других, верно? Тут он прогадал!
Чувствуя себя феей-крестной из старых сказок, Титания ускользнула, оставив работу, которую так бережно делал по ее приказу капитан фейри.
Изящные хрустальные туфельки из слез смертной девы и фейри.
* * *
— О, небеса! А это откуда?
Элиана глубоко вдохнула, пока фрейлины стягивали ее платье, как инструмент пыток, и повернулась на возглас Марты. Она увидела, как ее служанка поднимает со стола два сияющих предмета.
— Опусти это, девочка, — рявкнула одна из дам, взглянув в спешке. — Это хорошие туфли, и… Откуда они? — она отпустила ленты Элианы и повернулась к Марте, возмущение таяло от потрясения при виде туфелек. Если что и могло соперничать красоте платья из золотой пряжи, то только предметы, которые Марта держала в своих натруженных руках.
Но платье было сложным в дизайне, а они были простыми. Никаких украшений, камней или лент. Они не затмевали их чистоту. Они были из чистейшего хрусталя и словно сияли изнутри.
Фрейлины окружили Марту, оставив Элиану одну. А потом повернулись к ней, леди Прядильщице золота, с удивлением в глазах. Она ведь, по слухам, плела из соломы золото. Могла она какой-то магией создать такие прекрасные туфельки?
Они не спросили, и Элиана была благодарна. Ее разум вдруг заполнился неприятными мыслями, что покалывали, но не складывались полностью. Она смотрела на туфельки, которые Марта принесла ей, и они казались… знакомыми?
В голове возникла картинка — мужчина сидел на стульчике, его палец поймал ее упавшую слезинку. И эта слезинка стала кристаллом на его пальце…
Воспоминание, если это было оно, почти сразу пропало, она не успела узнать его, но в этот раз боли не было.
Элиана коснулась золотой цепочки матери, что была у ее горла, отчасти скрытая за оборками и камнями корсета платья. Другой рукой она потерла большим пальцем о мамино кольцо. Они согрелись от ее прикосновения.