Олег вытащил из кошелька местную золотую монету. Врач усмехнулся, что-то пробормотал насмешливо. Показал на монету — и поднял три пальца. Ничего себе… Но Олег заплатил без спора, и врач, кивнув, показал на мальчишку и на второе ложе в этой же комнатке. Сложил ладони под щекой, потом покачал пальцем и, обхватив себя за плечи, вздрогнул. А, понятно. Предлагает не бояться. Ну и ладно, вряд ли он в самом деле что-то сделает плохое, тем более, что Олег ничего противозаконного по меркам здешнего мира не совершил…
— Я хочу пройтись, — Олег показал пальцами. — Поесть, посмотреть… Я могу сюда вернуться?
Кивок. Врач взял Олега за руку, поводил по ней пальцем, что-то говоря с объяснительными интонациями, потом, видя, что Олег не понимает, поморщился, вздохнул, показал на Ольгу, ровно дышащую под покрывалом, показал на кошелёк Олега, повёл Олега за руку, как маленького, в небольшую дверь. Там, в конце короткой лестницы вниз, оказалась небольшая кухонька, где хозяйничала классическая повариха — толстая и независимая, хотя и с ошейником на шее. Они с врачом перекинулись несколькими словами. Оба посмеялись. Олег стоял, не понимая, что он тут делает. Но врач показал Олегу кувшин, налил из него в чашу густого вина, снова показал. Потом тряхнул кистью винограда, ткнул пальцем в кусок мяса, лежащий на разделочной доске. Показал пальцем на потолок и обрисовал женский профиль.
— А, понял… — пробормотал Олег. — Ей нужно вино, мясо, фрукты… Понял, — и в подтверждение своих слов энергично закивал. Врач тоже кивнул, но тут сверху послышался отчётливый металлический стук, врач заторопился, совершенно утратив интерес к Олегу, и, когда мальчишка выходил, то вынужден был прижаться к стене, чтобы пропустить богато одетого толстяка (через открытую дверь было видно, что снаружи ожидают носилки). Толстяк скользнул по мальчишке взглядом и со смехом что-то сказал врачу. Но тот на шутку не отреагировал — довольно холодно показал толстяку внутрь покоев. Олег сердито оглянулся через плечо (то ли жирдяй посмеялся над врачом, что тот обслуживает нищих, то ли вообще принял Олега за… ну как бы сказать?) — и увидел, что врач…
...Врач подмигнул мальчишке, брезгливо кивнув вслед своему клиенту.
Олег невольно улыбнулся в ответ…
...Настроение у Олега было отличное. Во-первых, оказалось, что тут не так уж мало хороших людей (что с ними будет завтра-послезавтра, подумал мальчишка, но прогнал от себя эту мысль). Во-вторых, он нашёл и спас Ольку. В третьих, подошло время встречи с Артуром. Он бы, наверное, замурлыкал песенку, если б не амплуа глухонемого. Поэтому мальчишка просто шагал пружинящим, почти танцующим шагом и безотчётно улыбался.
Пройдя шагов триста, он вспомнил, что собирался поесть и зашарил глазами по вывескам. Всё-таки вывески — великое изобретение; даже неграмотному сразу понятно, что где. Хотя… вон на той вывеске изображён зверского вида мужик с ножом в руке, нависший над другим мужиком. Интересно, это парикмахерская или контора киллера?
Первая «столовая», как определил для себя Олег, была явно слишком шикарной — выложенная рисунком из цветного стекла дверь, молодой хорошо одетый мужик, что-то лихо горланивший явно в рифму — зазывала… Конечно, кормили здесь наверняка хорошо, но мальчишку, одетого в драньё и босого, сюда не пустили бы точно.
Но буквально за поворотом обнаружилось заведение другого типа. Из открытого дверного проёма несло ливером, у самых ступенек лежал облёваный пьяный, на тех же ступеньках смурные личности неопределённого возраста жрали руками из мисок, бросая по сторонам настороженные взгляды. Подумав, Олег решил зайти — всяко это выглядело не страшнее дискотеки в железнодорожном клубе Фирсанова, а он туда захаживал — и выжил.
Когда Олег подошёл к ступенькам, завсегдатаи, как по команде, уставились на него тяжёлыми взглядами. Один из них со стуком поставил миску и преградил путь мальчишке вытянутой ногой. Ясно было, что и здесь его не рады видеть.
Олег остановился. Широко улыбнулся. Нагнул голову. И смачно харкнул в миску, сказав:
— На десерт. Приятного аппетита.
Как не странно, после короткой паузы, в течение которой мальчишку рассматривали выпученными глазами, раздался общий хохот. Громче всех хохотал тот, в чью миску плюнул Олег. Он убрал ногу и одобрительно хлопнул Олега по локтю, а потом ткнул рукой в дверь и что-то сказал.