И, достав револьвер, Олег трижды выстрелил в потемневшее небо…
...Ковыль переливался бесконечными плавными волнами. В каменном жёлобе вдоль рельсовых путей с отчётливым журчанием бежала прозрачная вода. Прямо перед Олегом высилась груда брёвен — некогда бывших стеной какого-то здания вроде склада.
А по другую сторону этой груды таращил глаза Борька — с охапкой щепок.
(обратно)
И опять там, где стоят часы.
Костёр развели со старанием — до самых небес, чтобы стало жарко здешней холодновато-голубой луне, благо — в топливе недостатка не предвиделось. Олег и опомниться не успел, как у костра оказались какие-то всадники, оставившие неподалёку рассёдланных лошадей и снявшие лёгкие доспехи, парочка ну совершенно первобытного вида джентльменов, какие-то мальчишки и девчонки, солдаты в непонятной форме — и в форме начала ХХ века… Короче, всего — человек тридцать, не считая его собственных подопечных. Над огнём оказался вертел с тушей оленя и отчётливо запахло виноградным вином из притащенного кем-то меха.
В руках у Кирилла оказалась гитара, и он аккомпанировал, а Олег, плюнув на смущение и условности, пел, видя, что его все понимают — и радуясь тому, что его понимают все:
— Как уезжал я — не вспомнится... Будто мне с неба что крикнули! Ночью подкралась бессонница — А утром лишь досочки скрипнули... Может, я ветреный — может быть Все вы окажетесь правыми... Да я бы остался, я пожил бы, Если б не ветер над травами! А что душа моя? Да пылинка в пространстве. Я вернусь, как и исчез — на рассвете! Ведь хозяин мой один — ветер странствий, Богом посланный с небес странный ветер...Артур, кивая песне, оттачивал меч у кого-то одолженным бруском. Тимка с Олькой-младшей спали неподалёку, накрытые одеялами — торчали только макушки. Сидели рядом, приобнявшись, Саша и старшая Ольга. Борька, подбрасывая ветки в огонь, что-то объяснял мальчишке своих лет — белокожему, с длинной медной гривой, одетому в ребристый переливчатый комбинезон. Усатый воин весело взмахивал рогом с вином в такт песне Олега:
— А чтобы душою не маяться — Надо порой лишь проветриться! Ветер — он тоже меняется! Шарик-то крутится-вертится! И вот эта улочка пыльная, Домик наш с крышей покатою... А я не узнал тебя, милая — Стало быть, будешь богатою!...[16]...Встретили их руганью — Борька даже сбился на мат. Оказывается, они ушли четыре (а не два) дня назад, и всё это время оставшиеся не знали, что и подумать. Но ругань быстро утихла, даже Сашка простила Артура, когда Олег быстро, но подробно рассказал о том, что они видели и что с ними было. А вечером как-то сама собой вдруг собралась вся эта компания.
Но в какой-то момент Олег устал от шума, от пламени костра — ото всего. Он поднялся (благо, Кирилл уже аккомпанировал одному из первобытных товарищей, певшему нечто, звучавшее в «автоматическом переводе» как не очень приличная песенка о проделках дикого кролика) и пошёл в темноту.
Ну как — в темноту? Она быстро превратилась в серебристую ночь, и Олег не удивился, когда вышел на берег знакомой реки.
Далеко внизу, на берегу, тоже горел костёр, двигались тени, и Олег хотел было туда спуститься, но обнаружил, что берег обрывистый — и просто остался стоять над откосом, скрестив на груди руки и глядя за реку. Позади катился в ковылях тёплый, упругий ночной ветер. Почему-то вспомнился Женька. Как он там, сделал ли то, на что надеялись его друзья? И ещё — а ведь этот Женька был кадетом авиационки…
— Артур, — окликнул Олег. И не удивился, когда Артур возник рядом, хотя позвал-то он негромко. — Ты случайно не знал такого у вас в авиационке — Женьку Баруздина?
— Баруздина? — Артур удивился. — Знал. Вернее, почему знал, знаю. Хороший парень, упёртый. Но он старше меня. Три года назад спасал мальчишку маленького, чуть сам не погиб, и учиться у нас ему врачи запретили. Из-за травмы — что-то там с давлением у него стало… А прошлый год явился и потребовал восстановить. Его так-сяк покрутили — и руками развели. Ремиссия, абсолютно здоров. Необъяснимо, но факт… А что это ты?
— Да так, — Олег засмеялся. — Так просто. Всё правильно.
Тут тоже был какой-то временной закидон. Однозначно. Но главным было другое — у Женьки получилось.
— Возьмёшь меня дальше? — Артур положил руку на плечо Олегу. Олег медленно повернул голову.
— Опять рисковать? — спросил он. Артур шевельнул бровями неопределённо: — Ну зачем?
— Слушай, — в голосе кадета не было ни сердитости, ни недовольства, — если бы я гонялся за адреналином, ты бы мог спросить: «Ну зачем?» Но я не гоняюсь за ним. Уверяю тебя. Ты ошейник на Тимке помнишь?