…Ванька вернулся быстро. На ходу соскочил со скутера, потерял шлёпку, доскакал до неё на одной ноге, держа в левой руке пакет. Олег наблюдал за всем этим с крыльца, поёживаясь — тепло-то тепло, а попробуй постой в одних шортах даже июньской ночью…
— Держи, — Ванька подал пакет. Олег раздёрнул его. — Полсотни патронов, десять с дробью, остальные — со стальными пулями. Если дядька обнаружит, что его нет, мне амбец. А дядька приедет через неделю.
— Спасибо, — просто сказал Олег, закрывая пакет. — Я верну.
Ванька промолчал, потом предложил:
— Пошли ещё квасу выпьем, музыку послушаем…
— Нет, я спать, — покачал головой Олег. — Ещё раз спасибо, ты меня здорово выручил.
— Знаешь… — Ванька покрутил в руке шлёпку. — Если хочешь — я могу съездить с тобой. Прихватим ещё пару ребят и поедем, куда там тебе надо. Как?
Соблазн был. Соблазны был велик. Возможно даже, это был не соблазн, а наиболее разумный выход.
Возможно.
— Не надо, — улыбнулся Олег.
Глава 5
Вообще говоря, для любой мало-мальски важной операции требуется прикрытие. Нельзя просто подойти к родителям и сказать даже сущую ерунду типа: «Я собираюсь на рыбалку.» Надо пояснить — куда. С кем. На сколько. Потом эти данные могут измениться прямо по ходу дела до неузнаваемости — и куда, и с кем, и на сколько. И даже рыбалка может отмениться. Но изначально нужна легенда, которая позволит родителям чувствовать себя комфортно. Даже если тебе пятнадцать.
Что уж говорить, если речь идёт не о рыбалке?
Родители вообще часто не знают, как живут их дети. Только ненормальный может придти домой и, считая это честностью, восторженно рассказать, что сегодня чуть не сломал шею, упав с дерева, или подрался и выбил у одного из дерущихся нож, или едва не утонул… Когда об этом умалчивают — это не лживость и не страх наказания, а просто нормальная забота об этих самых родителях. А им остаётся только уповать на то, что правильно воспитали (не накормили, не задарили, а именно воспитали, хотя многие взрослые смутно представляют себе, как это делается) «ребёнка» где-то до 12 лет. Позже воспитывать уже поздно. Позже можно только гордиться или хвататься за голову.
Олег не был исключением. Тем более, что ему предстояла не рыбалка. Поэтому в пять утра, проспав полтора часа, он уже ехал по дороге в Фирсанов, решив не ждать пригородного поезда — ну его к чёрту, что нам эти поезда? — и не идти пешком по вчерашней грязи. Швейцарский велик пёр, как танк. Отец как-то предложил купить новый. Олег отказался. Не объяснять же, сколько для него связано именно с этой машинкой?
Было душновато, небо на глазах обложили тучи, и где-то за горизонтом явно и угрожающе погромыхивало. Похоже, природа решила ещё раз помочь с дождём. Олег крутил педали и думал о том, что сегодня ему опять не миновать попасть под этот дождь. Но эта мысль была как бы фоном, а за ним разворачивалась сложная дискуссия с самим собой.
Олег вновь пытался для себя решить, стоит или не стоит ему ввязываться в эту историю… а вернее — понять, за каким чёртом он в неё уже ввязался? Это вечная проблема для тех, у кого есть мозги: принять решение мало, мало его обосновать — потом начинаешь из-за него переживать и мучиться. А самое главное — совершенно бесполезно, потому что отступать уже нет желания. Хоть и есть куда.
Небольшой, но ёмкий рюкзак со снаряжением крепился к багажнику. Олег был одет в джинсовый костюм, серую майку, высокие и лёгкие, но прочные «гриндерсы». Заведомо было решено, что уже сегодня могут начаться «приключения», поэтому к ним лучше всего было быть готовым…
…Дождь всё-таки не догнал мальчишку — начался как раз когда тот вкатывал велик в «предбанник» турклуба, грохнул по крышам, пригнул ветки деревьев и вызвал негодующие вопли со второго этажа полуаварийного здания. Олег поставил велик у стенки, возле ещё нескольких, и начал подниматься по скрипучей лестнице. Впереди и наверху ужасными голосами орали «а капелла»[5]: