Прямо сейчас

Прямо сейчас Роман Сергей Нагаев

© Сергей Нагаев, 2015

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero.ru

Глава 1. Я стараюсь изо всех сил

– Можно огня? – восхитительной внешности девушка с сигаретой в руке возникла перед Данилой неожиданно. Не в том смысле неожиданно, что он курил в полвторого ночи здесь, у бара, в углу бильярдного зала, а между зелеными столами петляла очередь из соблазнительных девушек, желающих познакомиться с Данилой, и одна из них, стоявшая в конце вереницы, потеряла терпение и, без церемоний расталкивая конкуренток, пробилась к нему напрямик. Нет, не в этом смысле неожиданно. Вокруг Данилы никогда не обнаруживалось особой концентрации девичьих грез: он не был знаменитостью, не был глянцевым красавчиком, не был богат. Ни в ночном клубе «Moscow. dot», где он в одиночестве коротал этот вечер, ни где-либо еще к нему не могла выстроиться гипотетическая очередь из обольстительных девушек.

Причина же, по которой Данила не заметил, как незнакомка оказалась рядом с ним, заключалась в том, что он увлеченно наблюдал за искусной игрой на ближайшем столе. Седоватый джентльмен играл в русский бильярд сам с собой, но был так сосредоточен, будто состязался с заклятым соперником за титул чемпиона планеты. Это был действительно виртуоз. Белесые шары на зеленом сукне то соприкасались с иступленной нежностью, словно головы любовников счастливым летним утром, то гуртом толклись у лузы, точно пассажиры в час пик, стремящиеся быстрее спуститься на эскалаторе в метро, иногда направленный уверенным кием крученый шар сновал между другими шарами, как радушный хозяин на вечеринке, успевающий перемолвиться словечком со всяким попавшимся на его пути гостем… По воле маэстро здесь разыгрывалась сама жизнь, и сам он был частью этой игры в жизнь.

Девушка положила свою маленькую сумочку-клатч на стойку бара, рядом с зажигалкой Данилы. Он оторвался от наблюдения за бильярдной партией, встал, соскользнув с высокого барного стула, и принялся добывать огонь.

Пламя никак не хотело появляться.

– Ну правильно, – с усмешкой сказала девушка, – зажигалка – одноразовая, ты один раз прикурил, значит, всё, остальным не досталось.

– Нет уж, она должна зажечься, – серьезно сказал Данила скорее даже не девушке, а зажигалке.

Наконец, с седьмой, или какой там по счету, прокрутки колесика, сине-золотой лепесток огня выпрыгнул, потанцевал и, подобно танцору же, распрямился и застыл в гордой финальной стойке. Незнакомка прикурила свою тоненькую сигаретку.

Другой бы на месте Данилы за время, пока шла борьба за огонь, наверняка придумал, как продолжить разговор, о чем-то спросил бы, пошутил, отпустил, в конце концов, какой-нибудь немудрящий комплимент и в итоге, возможно, познакомился. Но Данила смущался. Как всегда. Да, вечно в его жизни находилось что-то, из-за чего он тушевался, или даже чувствовал себя ущербным – при том, что научился умело скрывать это. Скажем, долгое время в детстве он стеснялся своих беспорядочно торчащих светло-русых волос. А еще веснушек (на самом деле и тогда, и сейчас едва заметных). Хотя вроде бы понимал, что стесняться тут нечего. А в юности, бывало, ему казалось, будто в профиль он – натуральная Баба Яга, вопреки тому что, лишь приглядевшись, можно было заметить на его носу маленькую горбинку.

В данном случае смущение Данилы было вызвано тем, что он оказался не в состоянии изящно и быстро выполнить простую просьбу замечательной девушки. Ее выразительные серые глаза под русой челкой были настолько близко, что невозможно было не оценить их прелесть; что же до фигурки, на нее он не пялился, это неприлично, но и того, что вмещала периферия поля зрения, было достаточно, чтобы отметить про себя: сложена девушка тоже как надо.

Задумчиво глядя в сторону ближайшего бильярдного стола, она выпустила изо рта струйку дыма, и вслед за ней Данила машинально вновь обратил взгляд на игрока, за которым наблюдал до появления девушки.

У Данилы мелькнула мысль, что этот игрок похож на крупного хищника, пожалуй, на тигра. Его манера поведения заставляла быть настороже, хотя он просто играл в бильярд – не глядя по сторонам, не обращая ни на кого внимания; он был поглощен игрой, но было в его движениях что-то такое, что указывало на слишком большую меру внутренней свободы. В нем удивительным образом сочетались отстраненность от жизни и внимание к ней – пусть и в виде игры: к положению шаров на столе, к тому, как они то яро мечутся, то робко скользят по зеленому полю, ограниченному бортами, между ожидающих поживы луз. Данила был бы не прочь хотя бы отчасти походить на него, был бы не прочь стать, если уж не таким же независимым, то хотя бы раскованным. Впрочем, все эти наблюдения пронеслись в голове Данилы лишь мельком. Какое ему дело до неизвестного игрока? Гоняет себе шары, и пусть гоняет. А он, Данила, следит за игрой – она того стоит, вот и всё.