Медленно и очень осторожно она сняла с себя свитер Диллона, чтобы получше рассмотреть грудь.
Удивительно, но особой боли она не чувствовала, лишь слабое жжение. Хотя кровотечение остановилось, на бледной коже остались отвратительные красные борозды. Могло быть и хуже, подумала Джейми. Тот, кто сотворил это, резал и кромсал каждый сантиметр верхней части груди, но ее маленькие полушария остались нетронутыми. Джейми почему-то была уверена, что напавший сделал это намеренно. Он не хотел касаться ничего, что делало ее женщиной.
Она не знала, откуда взялась эта уверенность, но Джейми не сомневалась в своей правоте. Она наклонилась к зеркалу, чтобы внимательно рассмотреть отметины.
Только через минуту она догадалась, что это неровные буквы, из которых слагались слова. Она сощурила глаза, пытаясь их прочесть, в уме переставляя обратный порядок зеркального отображения. С первым словом она справилась быстро. ШЛЮХА — простое слово, хотя так ее называли впервые. Губы Джейми скривились в улыбке. Странное дело, она чувствовала себя польщенной, словно ей вручили почетный орден — она-то думала, что умрет старой девой, холодной и нетронутой. Выходит, кое-какую выгоду от своей поездки в Висконсин она все же получила. Теперь она с гордостью могла сказать, что вовсе не холодна. И вряд ли на ее теле осталось хотя бы одно нетронутое местечко.
Джейми никак не удавалось прочесть слово, нацарапанное вверху живота. Большая буква «Б» стояла в стороне, как и несколько гласных, но она все равно не могла разобрать слово. Она снова прищурилась, стараясь прочесть зеркальное отображение. То, что ей удалось прочесть, походило на слово БАШНЯ. Но зачем кому-то понадобилось вырезать это слово у нее на животе? И вообще, какого черта ее тело использовали как классную доску? Джейми решительно опустила майку, отмахнувшись от решения непонятной задачи.
Купив упаковку диетической кока-колы и коробку пончиков в сахарной глазури, она направилась к машине. В бумажнике Диллона, кроме кредитных карточек, была солидная пачка купюр. И еще его водительские права.
Она посмотрела на кусочек пластика. Снимок был не из лучших, и все же это была первая фотография Диллона, которую она держала в руках. Диллон хмуро смотрел в объектив, он был небрит, а волосы давно нуждались в стрижке. Джейми долго вглядывалась в фотографию, решив про себя, что ни за что не отошлет ее обратно.
Она лениво рассматривала содержимое бумажника, но вдруг остановилась. Зачем Диллону понадобился листок с молитвой о терпении? Она продолжила поиски, пока не нашла ответа на свой вопрос. Приглашение на собрание Общества анонимных алкоголиков при местной церкви. Итак, скверный мальчишка решил повзрослеть.
Джейми решила, что в бумажнике больше нет ничего интересного, когда наткнулась на еще один кармашек. Неужели снова фотография? Взглянув на нее, она выругала себя за излишнее любопытство.
На нее смотрело ее собственное лицо. Джейми никогда прежде не видела этой фотографии, она даже не подозревала о ее существовании.
Зато она помнила, какой момент ее жизни на ней увековечен. Это случилось поздней весной, после того, как ей исполнилось двадцать лет. Тогда ей казалось, что Диллон навсегда исчез из ее жизни. Отец умер, и мать устроила небольшой поминальный вечер у них дома, в саду. День выдался чудесным, и Джейми надела бледно-желтое платье, которое очень нравилось отцу. Мать презрительно скривилась, заявив, что неприлично в такой день носить светлую одежду. Но всегда послушная Джейми на этот раз взбунтовалась. Отец любил это платье, а она любила отца, и никакие замечания со стороны Исабель не могли заставить ее переодеться в угрюмый черный цвет.
Она поддерживала беседу с общей знакомой, держа в руке чашку чая и вежливо улыбаясь. Джейми помнила, как ей хотелось тогда бросить чашку на землю и убежать, но она стиснула зубы и продолжала исполнять свой долг, в надежде заслужить со стороны матери хоть каплю одобрения.
Наверное, именно в этот момент ее сфотографировал Нейт. А потом каким-то образом фотокарточка оказалась в бумажнике Диллона. Джейми не знала, зачем он хранил ее фотографию, она вообще не хотела думать на эту тему. Она никогда не понимала Диллона и сейчас было не лучшее время, чтобы ломать голову над причиной его поступков. С этим лучше подождать, пока она вернется домой.
Джейми включила мобильник и вставила туда карточку, купленную на деньги Диллона. Потом немного подождала, прежде чем позвонить. Услышав голос матери на другом конце провода, она вздрогнула от неожиданности.
— Джейми, ты где?
— Я возвращаюсь домой. К сожалению, со мной нет вещей Нейта. Там… там ничего не осталось.
Джейми никогда не лгала, тем более своей матери.
— Не говори глупостей. Диллон сказал, что у него две коробки, доверху набитые вещами Нейта. Они мне нужны, Джейми. Это все, что у меня после него осталось.
— Их уже нет, — сказала она безжизненным тоном. — И Нейта тоже нет…
Вдруг она вспомнила слова Диллона и застыла на месте. Может быть, Нейт вовсе не умер. Именно так он выразился. Ведь кто-то же был в его доме. И этот кто-то подбрасывал дохлых крыс, пытался отравить Джейми, вырезал буквы у нее на теле. А еще он убил Маузера. Диллона можно было обвинить во многом, но несмотря на свое грозное прозвище, он не был убийцей.
Но и Нейта нельзя было винить в том, что случилось. Он умер, и потом, он никогда бы не причинил ей вреда. Ведь он был ей братом, ее семьей. Правда, она не слишком ему доверяла — он солгал ей о том, что случилось в ночь выпускного бала, и потом лгал по любому поводу. Такая уж у него была натура. Кроме того, он мертв. Сам Диллон опознал его тело.
Нет, он просто опознал тело мужчины, избитого до неузнаваемости. А если допустить, что это был вовсе не Нейт? Может быть, ему удалось каким-то образом выжить?
— Джейми, ты слушаешь, о чем я говорю? — В голосе матери зазвучали недовольные нотки. Она даже не поинтересовалась о здоровье Джейми. Она говорила только о Нейте.
Джейми не знала, поверила ли она Диллону, а может быть, сама, наконец, поняла, что на первом месте у Исабель всегда был Нейт. Отец ее любил, это правда, но мать просто бредила Нейтом. А дорогой племянник без зазрения совести этим пользовался.
— Да, я слушаю, — тихо сказала она. Порезы на животе снова заныли, видимо, в этом месте они были глубже, потому что до сих пор кровоточили. — Слово БАШНЯ тебе о чем-нибудь говорит?
— Конечно. Разве ты не помнишь? Так Нейт называл свой родной дом. Сгоревшее поместье Кинкейдов. Оно называлось Dungeness Towers, но видимо, маленький Нейт привык его называль просто башней, и так повелось с тех пор. Он очень любил это место.
— А что там случилось?
— Джейми, меня не интересуют события давно минувших дней. Мне важно знать, что случилось с вещами Нейта…
— А где находится Башня? — Джейми сделала вид, что не расслышала последних слов Исабель.
— В Коннектикуте. После смерти Нейта поместье перешло ко мне. Но у меня не хватает сил им заняться. Там ничего нет, одни развалины, да и то опасные, потому что дом был очень большим, когда-то он напоминал старинный замок. Как только мне станет лучше, я велю там все разровнять, и продам землю. Терпеть не могу эти руины.
— А как же Нейт?
— Я уже говорила, что Нейт любил свой старый дом. Он думал, я не знаю, что он любит туда наведываться со своим ужасным другом Диллоном. Мне нужно было еще тогда заставить Нейта продать поместье.
— А где именно в Коннектикуте?
— В небольшом городке Данверсе. А разве это имеет значение?
— Имеет, — угрюмо ответила Джейми.
— Джейми, тебе нужно вернуться в Висконсин. Я хочу, чтобы ты…
Она выключила мобильник и осторожно положила его на соседнем сидении. Уже начинало темнеть, и хотя снегопад прекратился, на дорогах было по-прежнему скользко. Джейми решила, что пора наконец-то сделать нечто разумное. Например, найти недорогой магазин и пользуясь кредитками Диллона, купить себе одежду и обувь. Затем подыскать гостиницу, основательно перекусить и заснуть сном праведника.