— Просто купи ей что-нибудь с флажком, — говорит Арчи. — Например, накидку на сиденье унитаза.
— Разве у нее еще такой нет? Арчи веселится.
— Ты бывал в нашем доме? Конечно, есть. Когда ты поднимаешь крышку, оттуда играет «Земля надежды и славы».
Я смеюсь, вспоминая об их доме на тенистом переулке в Уимблдоне, и сразу чувствую теплоту внутри. Единственный дом, который я знал с тех пор, как социальные службы забрали пятилетнего меня из места, где жила моя мама. Больше я ее не видел и, несмотря на уговоры Арчи, никогда не искал. Будь я ей действительно нужен, она осталась бы. Вместо этого мать бросила меня, как и все остальные, кроме Арчи и его семьи.
Дом семьи Арчи стал для меня открытием. Он полон тепла, любви и смеха, все его стены в книжных полках с замечательными книгами, которые отец Арчи уговаривал меня прочитать, чтобы позже я мог обсудить их с ним.
— Так почему именно это место? — спрашивает Арчи, прерывая мои мысли. Он оглядывает зал, заполненный людьми, отовсюду доносится веселая болтовня, звон тарелок и столовых приборов. Из соседней кабинки раздается многоголосый смех, и я улыбаюсь.
— Они уже явно опробовали причину, — я киваю в сторону мраморной стены у столика в нашей кабинке, на ней находится несколько кнопок. Арчи внимательно смотрит на меня, потом снова на стену и широко улыбается.
— Кнопка для шампанского, — читает он. Я смеюсь и киваю.
— Разве не круто? Я подумал, мы могли бы выпить пару бокалов, а затем перейти к основной части второго свидания.
— Удивительное место, — говорит он после того как нажимает кнопку и мы заказываем напитки.
Я оглядываюсь вокруг.
— Это синий зал. Дизайнеров вдохновил на него Восточный экспресс. Есть также Красный и Приватный залы, но я там не был. Похоже, это сделано в стиле Королевского обеденного вагона.
— Такое чувство, будто мы вернулись назад во времени, — размышляет Арчи.
— Кажется, вот-вот откуда-нибудь появится Пуаро.
— Есть все шансы монополизировать Рождественское телевидение, — говорю я, и он смеется, а затем смотрит на меня с любопытством.
— Ты сюда вписываешься, — замечает Арчи, с довольным лицом потягивая шампанское.
Делаю глоток, напиток холодный и пузырьки тут же ударяют в нос. Я не большой любитель шампанского, но вот Арчи его обожает.
— Почему?
— Выглядишь как надо. Словно джентльмен из золотого века. Статный и широкоплечий. С великолепными каштановыми волосами и темными глазами, ты смотрелся бы фантастически в одном из этих элегантных костюмов с сигаретой в мундштуке, ожидая начала вечеринки.
Я изучающе смотрю на него, и он краснеет, а затем меняет тему и рассказывает о происшествии на ночном дежурстве. Я посмеиваюсь, сосредоточившись на мимике его лица, ярких глазах и полных губах. Арчи подносит бокал к приоткрытым губам, делает глоток шампанского, после чего они начинают влажно блестеть, и тут же слизывает капли. Замечаю, как его розовый язык исчезает за белыми ровными зубами, и чувствую, как меня охватывает жар, который не имеет ничего общего с выпивкой за обедом.
Арчи поднимает голову и замирает, уловив мой взгляд.
— Ты... — он вдруг замолкает и откашливается. — Ты в порядке?
Я медленно вдыхаю, чувствуя, как кровь все еще кипит раскаленной лавой. Хочется отмахнуться, вести себя нормально, но безрассудная часть меня, которая редко показывается, восстает, требуя дать ей волю. Прежде чем успеваю задуматься над тем, что творю, я протягиваю руку и провожу большим пальцем по его нижней губе. Чувствуя нежную кожу под подушечкой большого пальца и горячее дыхание Арчи, вздрагиваю. Слишком явно. По всему телу пробегает дрожь, и он одаривает меня потемневшим глубоким взглядом. А затем ошарашивает еще больше, облизывая мой большой палец. Это быстрое, осторожное движение, практически неуловимое, но мой член тверд как никогда, и я ерзаю на месте.
— Арчи, — выдыхаю я, и он открывает рот, чтобы сказать что-то, но именно в этот момент подходит официант, желая наполнить наши бокалы. Наваждение рассеивается и на его место возвращается нормальность, которая заключается в разговорах на общие темы и смехе. Но магия все еще присутствует. В наших взглядах, цепляющихся друг за друга, и в том, как его нога касается моей, из-за чего я по-прежнему болезненно тверд и более смущен, чем когда-либо.
Спустя час мы выходим из бара, щурясь от яркого света, и слегка навеселе от шампанского.
— Это было чудесно, — говорит Арчи, беря меня под руку и прижимаясь ко мне всем телом, пока я веду его по тротуару. А после небольшой паузы вдруг интересуется: — А Патрику это понравилось бы?
В его тоне улавливается легкий оттенок раздражения, и остановившись посреди улицы, я разворачиваю его к себе лицом. Мужчина, идущий позади, тихо сыплет проклятиями, когда ему приходится маневрировать, чтобы не налететь на нас, но я игнорирую его, заглядывая в глаза Арчи. На секунду мы замолкаем, но потом я вдруг начинаю хохотать.
— Он не любит шампанское. Он бы возненавидел каждую минуту этого свидания, — выдыхаю я.
Арчи улыбается мне, как будто раздражения никогда и не было. Но в этом весь Арчи. Он не станет таить обиду, даже ради собственного блага. Как-то раз он признался мне, что ему становится скучно во время ссоры и он просто хочет, чтобы все прекратилось. Поэтому с ним невозможно поругаться.
— Так зачем же тащить его в бар с шампанским? — смущенно спрашивает он, чем смешит меня еще больше.
— Потому что ты его любишь, — выдыхаю я. — Господи, Арчи. Да что со мной такое? Все эти свидания были спланированы для тебя, словно ты мой партнер. О чем, черт возьми, я думал? Патрик возненавидел бы каждую секунду.
— Тогда я рад, что ты пригласил меня, — замечает он. — Потому что мне все нравится. Все это, — признается он, медленно пожирая меня глазами. — Все мое.
— И разрушая момент, тут же улыбается. — Ну и что дальше?
— Мы собираемся проветриться от выпитого шампанского, потому что основная часть свидания предполагает желудки, свободные от газированных напитков.