— Как он узнает? — спросил он с нажимом.
— Думаю, потому, что это маленький кусочек его души, — размышляла вслух Гермиона, особо об этом не задумываясь. — Они должны быть так или иначе взаимосвязаны.
Джеймс молчал несколько мгновений, пока до него доходили слова.
— Что ты имеешь в виду… он всегда знал раньше? Откуда ты так много знаешь о крестражах, — спросил он с любопытством. — Были ли у него другие крестражи, которые вы уничтожали раньше?
Гермиона разозлилась на себя за то, что проговорилась о чем-то таком простом, но воспоминания затуманили ее разум. Ошеломленная. Запах адского пламени, нашептанного крестража, сохранялся еще долго после того, как они покинули Хогвартс. Разве не вчера она уничтожила Диадему? Разве не вчера умер Гарри?
Слезы навернулись на ее глазах. Она ни с кем не говорила об этом, несмотря на все, через что ей пришлось пройти. Может быть, она могла бы рассказать Джеймсу. Он был ее другом, не так ли? И теперь, когда они вместе столкнулись с крестражем, он бы понял ее, не так ли?
Но сказать ему правду — значит, несомненно, закрыть дверь для сохранения ее будущего.
Моргнув, Гермиона поняла, что она уже слишком сильно изменила временную шкалу, чтобы когда-либо надеяться вернуться в свое время. Больше не было смысла скрываться от него.
— Джеймс, я должна тебе кое-что сказать, — прошептала она. — Но мне нужен непреложный обет, что ты не будешь говорить об этом ни с кем, кроме меня.
Он был удивлен, но с готовностью согласился. Должно быть, ему было любопытно узнать о странной ведьме, которая переехала к нему. Он никогда раньше не затрагивал эту тему, но вот он протянул ей руку, даже не подумав об этом.
— У вас есть сыворотка правды? Я думаю, то, что я тебе скажу, может показаться безумием, — спросила она, встретившись с ним слезящимися карими глазами. Она не думала, что сможет вынести, если он ей не поверит.
Джеймс был еще больше удивлен, услышав ее просьбу, но отмахнулся от нее.
— Я не волнуюсь. Ты можешь включить правдивость в клятву, если тебя это беспокоит, но я не беспокоюсь, — мягко сказал он. — Теперь я доверяю тебе, Гермиона. После того, что мы пережили сегодня… Мне не нужна сыворотка правды.
Она кивнула. Взяв его предложенную руку, они дали друг другу непреложный обет, магия кружилась вокруг их предплечий, пока не впиталась в ладони. Джеймс не отпустил ее, когда все было закончено, крепко прижимая к себе. Она не была уверена, было ли это актом утешения, но она действительно ценила эту близость.
Гермиона глубоко вздохнула.
— Я родилась 19 сентября 1979 года в семье маггловских дантистов в Лондоне, — сказала она.
Джеймс рассмеялся, услышав упомянутую дату.
— Но…это только что произошло. Тебе явно нет и месяца от роду, — сказал он.
Она посмотрела на него, виновато встретившись с ним взглядом. Понимание начало проступать на его лице.
— В мае 1998 года ведьма, которую я считала подругой, отправила меня назад во времени. Она была обезумевшей после потери любви всей своей жизни, — прохрипела Гермиона, стараясь не заплакать. — Мой лучший друг. Замечательный волшебник по имени Гарри Поттер.
Она словно могла видеть, как шестеренки вращаются в его голове, когда очевидное начало проясняться.
— Мой сын? — спросил он, и его голос дрогнул от удивления.
Гермиона кивнула, слезы, которые она сдерживала, наконец потекли по ее щекам.
— Он был моим лучшим другом, — повторила она. — И я все делала для него.
— Ты любила его? — тихо спросил Джеймс. Его рука крепче сжала ее руку.
Она покачала головой.
— Я не была в него влюблена, если ты это имеешь в виду. Он был мне как брат, — ответила она. — Волдеморт убил его. Он уже пытался однажды, когда Гарри был совсем маленьким. Его называли мальчиком-который-выжил, потому что он был единственным живым человеком, пережившим Смертельное проклятие.
— Где был я? — спросил Джеймс, придя в ужас от того, что кто-то пытался убить его маленького сына, даже если этот ребенок еще даже не родился.
Гермиона нахмурилась. Она знала, что Джеймс, скорее всего, в глубине души уже понял, что произошло, но ему все равно нужно было услышать эти слова.
— Ты был убит, пытаясь защитить свою жену и ребенка от Волдеморта, — объяснила она. — Гарри выжил только потому, что твоя жена бросилась навстречу Смертельному проклятию, чтобы защитить его. Она пожертвовала собой, чтобы он мог жить.
— А моя жена?
Гермиона уставилась на стол перед собой.
— Лили.
В маленькой комнате воцарилась тишина.
— Так вот почему ты так хочешь, чтобы мы с Лили все уладили? — мягко спросил он.
Она кивнула, и новая волна слез потекла по ее лицу.
— Да, как я уже сказала, вы с Лили должны были пожениться несколько месяцев назад, но мое присутствие здесь разрушило ваши отношения. Каким-то образом, — сказала она, и ее голос сорвался из-за комка в горле. — Теперь Гарри больше никогда не вернется. И это все моя вина.
Стул заскрипел, когда Джеймс отодвинул его, чтобы обойти стол. Он обнял ее за плечи и притянул к своей груди. Гермиона уткнулась лицом ему в грудь и позволила себе расплакаться.
В очередной раз различия между Джеймсом и Гарри стали более очевидными. Гарри всегда ненавидел, когда она плакала, ему было слишком неуютно, чтобы даже толком знать, что сделать, чтобы утешить ее. Но Джеймс…
— Эй, это не твоя вина, — прошептал он ей. — Я не знаю, что произошло между нами… ну, я в твоем прошлом и ты приходишь сюда, но наш с Лили разрыв не имеет к тебе никакого отношения. Я обещаю.
Джеймс вспомнил те времена, когда они с Лили пытались наладить свои отношения. Лили была непреклонна в своем отказе выдать Снейпа. Это не имело никакого отношения к маленькой ведьме с растрепанными каштановыми кудрями, которая провела лето, лежа без сознания в лазарете Хогвартса.
Гермиона отстранилась и вытерла слезы с лица, шмыгая носом. Она предполагала, что никогда не узнает в полной мере о последствиях своего присутствия в прошлом. Она прикусила нижнюю губу, раздумывая, стоит ли ей рассказать Джеймсу о Питере или лучше оставить это при себе.
Она отогнала эту мысль прочь. Если Дамблдор даже ей не поверил, то почему лучший друг Питера поверит ей о его предательстве?
Почувствовав, что разум Гермионы затуманен мыслями, Джеймс попытался сменить тему.
— Расскажи мне еще о Гарри, — попросил он, возвращаясь на свое место.
Гермиона нежно улыбнулась, позволив своему разуму погрузиться в мысли о Гарри.
— Все всегда говорили, что он очень похож на тебя, но глазами больше на Лили, — сказала она ему с застенчивой улыбкой. — Но я думаю, что вы с Гарри на самом деле выглядите очень по-разному.
Джеймс одарил ее одной из своих кривых улыбок.
— Я гораздо привлекательнее, верно?
Она рассмеялась.
— Да, — честно ответила она ему. — У тебя есть… уверенность в том, как ты себя ведешь. И это определенно привлекает людей — это и вправду более… привлекательно, — попыталась она объяснить разницу.
Его ухмылка стала только шире.
— Но ты еще больший придурок, чем когда-либо был Гарри, — добавила она. — И вдвойне высокомерен.
Джеймс насмешливо нахмурился.
— Как вы двое познакомились? — спросил он.
— Я вломилась в его купе в Хогвартс-экспрессе. Я помогала другому другу найти его потерянную жабу. Потом нас обоих распределили в Гриффиндор, но поначалу мы не были друзьями. Он думал, что я довольно самонадеянная и всезнайка, — сказала она.
— Ну, может быть, он был недалек от этого, — съязвил он.
Она игриво толкнула его.
— Потом он спас меня от горного тролля, и после этого мы стали лучшими друзьями. Мы и Рон Уизли.
Казалось, он был заинтригован, узнав о шалостях, которыми занимался его «сын» всего на первом году обучения. Затем он заметил фамилию Уизли.