– Лоуэлл? – переспросил Мэттокс удивленно. – Не думаю, что она избавлялась от того, что он ей подарил. Его подарки были достаточно ценными.
– Тогда почему она решила отдать янтарь?
– Его подарил не Лоуэлл.
Наверняка Дон Кэннон просто повторил то, что в мастерской Варелли сказала сама Дени, отдавая ожерелье реставратору.
Мэттокс на мгновение задумался.
– Хотя, знаете, вы, похоже, правы. Она ведь сказала Марко, что янтарь ей подарил Лоуэлл. – Он посмотрел на меня. – Но, понимаете, это было частью ее игры. Она позволяла людям думать, что янтарь – из коллекции Лоуэлла. Зная Дени, могу предположить, что она решила, будто старику Марко приятно пощекочет нервы осознание того, что у него будет кусочек легендарной Янтарной комнаты, в которой не так давно она и Лоуэлл занимались любовными утехами. Возможно, она говорила об этом Варелли… не знаю.
– Но она бы не стала относить Варелли подделку, – сказала я. – Конечно, специализировался он на картинах и скульптурах, но у него был такой наметанный глаз. Нам говорили, что он обладал уникальным чутьем и мог точно определить год создания той или иной вещи. Она бы не стала выдавать за антиквариат какой-нибудь новодел, да еще если хотела задобрить его, ведь так?
– И ожерелье, и статуэтка были настоящими, мисс Купер. Из очень старинного и ценного янтаря. В Балтийском регионе можно найти много превосходных экземпляров. Но эти вещицы не имеют ничего общего с таинственной российской реликвией. Возможно, Дени хотела заставить его думать так, но она отлично знала, откуда этот янтарь на самом деде.
– И откуда? – спросил Чэпмен.
– Ожерелье было заказано королем Вильгельмом Прусским для своей венценосной супруги. Как и статуэтка. Эти вещи были проданы с аукциона в Женеве несколько лет назад. Не могу вспомнить, за какую сумму, но достаточно высокую.
– Это Лоуэлл купил их для Дени?
– Нет, нет, – Мэттокс был раздосадован тем, что мы не понимаем его. – Дени сказала, что получила их от Лоуэлла. На самом деле их подарил знакомый.
– Знаете, кто?
– Женщина по имени Марина Сетте.
– Неслабый подарочек, – заметил Майк.
Казалось очень странным, что Дени решила избавиться от подарка близкой подруги. Я, например, хранила все открытки и дурацкие сувениры, которые присылали Нина или Джоан, не говоря уже о более крупных подарках.
– Но почему она решила избавиться от таких ценных вещей, вдобавок еще и подаренных близкой подругой?
Престон Мэттокс посмотрел на меня с нескрываемым удивлением:
– Близкой подругой? Да они не разговаривали бог знает сколько времени.
Чэпмен не дал мне задать следующий вопрос:
– Я думал, они дружат.
– Не знаю, с чего вы это взяли. Когда-то давно они были близки, но этой весной жутко рассорились. Полагаю, Дени с тех пор даже не звонила Марине.
– А почему они поссорились, вы не знаете?
– Единственным человеком, который думал, что у нее больше прав на сокровища Кэкстона, чем у Дени, была Марина Сетте. Дени решила, что Марина изначально подружилась с ней именно для того, чтобы подобраться к этому наследству – наследству, которое досталось бы Марине, если бы мать не бросила ее, когда вышла за Лоуэлла. Претензии Марины не были обоснованными. Вряд ли она смогла бы потребовать хоть цент на законных основаниях, через суд. Наверное, скорее хотела стать эмоционально ближе к матери, которую не помнила. Поэтому и заявила, что имеет право на некоторые картины, которые были куплены за годы брака ее матери и Лоуэлла.
– Денежек-то, кажется, там на всех хватит, – пробормотал Чэпмен.
– Но раньше они никогда не ссорились по этому поводу? – уточнила я.
– До этой весны для Дени не существовало подобной проблемы. Но потом, когда она стала подозревать, что Марина спит с Фрэнком Ренли, все и началось. Это стало концом их дружбы. Терпение Дени лопнуло.
27
Когда мы вошли в палату, Мерсер Уоллес поднял голову с горы подушек и, несмотря на слабость, весело поприветствовал нас. Медсестра, кормившая его обедом – он все еще ел жидкую пишу, – поставила поднос на прикроватный столик, пока мы усаживались вокруг пациента.
Чэпмен завладел пультом от телевизора, который свисал на шнуре рядом с кроватью, и включил маленький телевизор, стоявший на полке в углу палаты.
– Слишком рано, – заметил Мерсер, смеясь. Было шесть тридцать пять, и он подумал, что Майк хочет включить «Последний раунд». – Лучше расскажите мне новости по делу.
Но Майк продолжал нажимать кнопку, пока не нашел канал Эн-би-си, спортивные новости.