– Я бы лучше дал акуле откусить свои яйца, чем пошел в сраные охранники к долбаному миллионеру. Приятно оставаться.
По дороге к холлу мы обсудили, стоит ли остаться в здании и посмотреть, что происходит, обращая особое внимание на 35-й этаж.
– А ты можешь попросить кого-нибудь из своего участка посидеть тут после обеда и вечером? – спросила я.
– Мне нужно позвонить и узнать, кто там есть. Может, лейтенанту удастся прислать ребят из отдела по профилактике преступлений.
– Идем в мою парикмахерскую. Эльза разрешит нам позвонить с ее кухни.
– Разве ты не взяла сотовый?
– Взяла, но давай спросим девчонок, что они знают о происходящем в галерее. Когда Дотри вел здесь дела, они знали про него всю подноготную. Их источники надежнее, чем у окружной прокуратуры Вестчестера. Рано или поздно все работающие в Фуллер-Билдинг приходят в «Стеллу» краситься или стричься. Кроме того, полюбуешься красоткой Эльзой.
Мы вошли в лифт и опустились на второй этаж. Пэт, менеджер, удивилась, что я пришла без записи и в середине дня. Она тут же оценивающим взглядом осмотрела корни моих волос.
– Мы не ждали вас раньше субботы через неделю.
– Хорошенькое приветствие. Я просто зашла поболтать с Эльзой и позвонить от вас.
Я представила ей Майка, и она провела нас в задние комнаты парикмахерской.
Эльза красила волосы очередной клиентки, подложив фольгу, и Майк воззрился на это действо с некоторым изумлением. Я махнула ей, дав понять, что иду в подсобку, а она ответила, что придет, как только освободится.
Майк позвонил в участок и обрисовал ситуацию. Начальник заверил его, что вскоре пришлет людей из соседнего участка. Майк также попросил направить домой к Кэкстону машину, чтобы копы допросили портье и проследили за тем, что там происходит. Потом мы выпили кофе и стали решать, как поскорее найти Кэкстона и узнать, что подвигло его на бегство.
Зайдя на кухню, Эльза сняла резиновые перчатки, и я познакомила ее с Майком. Я много лет рассказывала им друг о друге, и не верилось, что они наконец встретились. Эльза – моя давняя подруга. В свободное от восстановления моей блондинистости время она ходила в оперу и на балет и всегда сообщала последние театральные сплетни и новости из мира искусств, которые я ленилась читать в прессе, А еще, когда у нее выпадала редкая свободная минутка между клиентами, она посещала галереи в этом здании и всегда брала каталоги выставок.
– Какой приятный сюрприз. Ты пришла к Луи или Нане? Подстричься? – спросила она и, поглядев на Майка, добавила: – Или привела нам нового клиента?
– Мы приехали в галерею Кэкстона, вот я и решила зайти к тебе и узнать новости.
– Про переезд? Никто не знает, что у них происходит. Все так внезапно.
– У тебя нет там знакомых?
– Нет, хотя наши девочки красили их секретаршу. Ее зовут Женевьева. Вчера она позвонила и сказала, что не придет. Сказала, ее уволили и она больше здесь не работает.
– А как ее полное имя? И домашний телефон? – спросил Майк.
– Дайте-ка я спрошу Пэт. У нее есть данные каждого клиента. Она все для вас найдет, пока вы здесь.
– А ты ходила в эту галерею?
– Да, набегами. У них потрясающие произведения, обалденные экспонаты.
– А владельцев знаешь?
– Ну, мы здоровались. Он знал, что я тут работаю, – днем обычно хожу в фартуке… вот он и не терял на меня время. Понимал, что я не покупатель. Но миссис Кэкстон любила пошутить и всегда мило со мной общалась. Последние года два она редко приходила сюда, но раньше частенько рассказывала о том, что купила на аукционах или за сколько что-нибудь продала. Я мало ее знала, но она мне нравилась.
Эльза была невысокой и стройной, с короткими каштановыми волосами и гладкой матовой кожей. На работе она ходила в черной футболке, черных штанах и черных сабо на толстой подошве. Очень стильно и эффектно. Она как губка впитывала все, что окружающие или болтливые клиенты изливали на нее. И, по словам Джоан Стаффорд, была нема, как могила.
– Что еще говорят? – спросила я.
– Ходят разные слухи. Ничего стоящего.
– Даже про ее смерть? – Я поверить не могла. Если бы Эльза услышала хоть что-нибудь, пусть даже несущественное, она бы все равно позвонила мне, не дожидаясь, пока я приду.
– Нет, нет. Недели две назад тут поднялся шум, за день или два до исчезновения миссис Кэкстон. Это Женевьева рассказала. В галерее произошло что-то вроде ссоры.
– Между Дениз и Лоуэллом?
– Нет, его, кажется, даже не было в городе. Так она сказала.
Что ж, это совпадает с тем, что нам известно о передвижениях Лоуэлла.
– Так что же случилось?
– Дениз явилась в галерею во второй половине дня с множеством пакетов, будто она прочесала все магазины на Мэдисон-авеню. Женевьева говорила, что сотрудники хорошо относились к Дени, только человек, который управлял делами в отсутствие Лоуэлла, терпеть ее не мог. Она поднялась в галерею, побыла там какое-то время и ушла. А через пять минут этот менеджер выскочил как ошпаренный, желая перехватить миссис Кэкстон, пока она не села в такси. Женевьева сказала, он обвинил ее в том, что она забрала картину. Небольшую, но очень ценную.