– Тут тишина. Портье говорит, у Кэкстонов не происходит ничего необычного. Сам он работает только днем, поэтому не знает, когда Лоуэлл вернулся домой вчера вечером. Но шофер забрал его сегодня часов в восемь утра. Я велел портье позвонить горничной. Она сказала, что Кэкстон должен вернуться около семи вечера. Вы с Чэпменом приедете к этому времени?
– Да. Если только вы не увидите что-то более интересное до того момента. У вас есть номер моего пейджера?
– Нет, но есть номер Майка.
– Сегодня мы порознь. Поэтому запишите и мой на всякий случай.
Угрюмый толстяк, что сидел на водительском месте, откусил от бутерброда и протянул мне бумажную салфетку, что лежала у него на колене. Я оторвала уголок, испачканный в горчице, а на оставшейся части написала свой номер. Он так же горел желанием звонить работнику прокуратуры, как участвовать в марафонском забеге.
– Еще что-нибудь примечательное тут происходило?
– Если вы знаете миссис Кедволейдер с третьего, то учтите, что она либо занимается проституцией, либо у нее в квартире богадельня для бывших хоккеистов. К ней приходят и уходят каждые двадцать минут, и большинство кавалеров щеголяют отсутствием зубов и кривыми ногами. А на пятом живет шнауцер с очень слабым мочевым пузырем, поэтому он каждый час мочится на наше переднее колесо, спасибо экономке его хозяев, которая с ним гуляет. Она таскает с собой лопаточку для его какашек, похоже, серебряную. И что теперь, вы будете сидеть тут и смотреть, как мы следим за ними? Или займетесь наконец делом?
Бриджит Бренниган дожидалась меня, опершись на машину. Она открыла дверцу, и я села на заднее сиденье. Ей очень шла полицейская форма, а каштановые волосы, собранные в аккуратный хвостик, выигрышно оттеняли черты лица.
– Я-то думала, что мне было тяжело пробиваться среди этих динозавров, которые полагали, будто женщина не может вести расследование убийства. А теперь, познакомившись с этим толстым детективом, представляю, как трудно было пробиваться вам. Она рассмеялась, села в машину и стала рассказывать истории о тех временах, когда была еще стажером, и о том, как ее четыре года доставали некоторые старики-ретрограды, которые даже спать ложились в форме.
– Давайте поедем по 66-й через парк, а потом прямо по Девятой авеню. Я еду в галерею под названием «Кэкстон» на 22-й улице.
Бриджит развлекала меня анекдотами из жизни, а ее напарник рулил, объезжая дневные пробки на подъезде к тоннелю Линкольна. Прорвавшись через тоннель, Лазарро домчал нас до перекрестка 22-й улицы и Десятой авеню, затем повернул на запад и подкатил к зданию галереи.
Но на узкую улицу оказалось не заехать. Кроме машин, припаркованных у счетчиков по обе стороны, прямо посреди дороги стояли три огромных грузовика. Весь тротуар занимали деревянные подпорки для погрузки.
Но, похоже, самой погрузкой никто не руководил. Лазарро несколько раз нажал на гудок, и два человека в футболках и джинсах, что сидели в кабине грузовика, повернули к нам головы, но не двинулись с места. Поэтому Бренниган вышла из машины и направилась к ним.
Вернувшись, она наклонилась к моему окну:
– У них есть разрешение на остановку на проезжей части. Дальше по улице находится некий Центр искусств. Сегодня они привезли экспонаты для выставки, поэтому все законно – они разгружают скульптуры. Проводить вас до галереи?
– Можно сделать даже лучше. Я знаю, что у них есть черный ход на 23-й улице, через склад при галерее. Мы видели указатель, когда были здесь в прошлый раз. Может, Дотри впустит меня оттуда. Как сказал Майк, ему может даже понравиться, что мы входим через заднюю дверь, – и я снова посмотрела на часы. – Чэпмен скоро позвонит. Не будем терять времени.
Мы доехали до 23-й, развернулись и припарковались перед въездом для машин у галереи Дени. Бриджит вышла из машины одновременно со мной и проводила до рыжей двери, на которой был домофон с двумя кнопками на эмалевой пластинке. Под одной кнопкой было написано: «Кэкстон дуэт – службы», а под другой – «Кэкстон дуэт – галерея».
Я нажала на вторую и подождала.
– Сколько мы здесь пробудем? – спросила Бриджит.
– Если повезет и он пустит меня на склад, то час или даже больше. Но если Чэпмен сообщит что-то важное, будьте готовы сорваться в любой момент.
Серый туман, как и предсказывали метеорологи, рассеивался, и показались первые лучи солнца. Мне стало жарко, и я с нетерпением ждала, когда же окажусь, в кондиционированном помещении.
Тут ожил домофон.
– Да? – судя по треску и помехам, переговорная система была так же стара, как само здание.