— Мы не знаем, как вас надо приветствовать, дорогой Григорий Иванович, но мы вас очень любим! Спасибо, что вы приехали к нам!
— Сердечно благодарю вас от имени всех! — сказал Петровский, принимая из рук девушки знамя.
Дружно ударил хорошо слаженный сельский оркестр, ему вторил на своей трубе горнист.
Артисты тем временем спешно переодевались в вагоне-росторане, готовясь показать интермедию про кулаков и Врангеля.
Когда из вагона начали вылезать «пузатые кулаки», выскакивать «проворные красноармейцы» в латаной-перелатаной одежде, а затем показался важный сухопарый «черный барон» с большим носом, раздался веселый взрыв хохота.
«Ненасытные мироеды» ползали на четвереньках по полю и захлебывались от жадности:
— Моя земля! Моя! Не дам никому! Задушу, сожгу всю голытьбу!
Тут появились «бедняки» с метлами и давай выметать с поля кулаков, как мусор. Толстыми кабанами катятся по полю «богатеи» и хрипят:
— Наша земля! Наша!
— Была когда-то ваша, а теперь навеки наша! — весело кричат «бедняки» и орудуют метлами.
Вскочили «мироеды» — и прямо к «Врангелю»:
— Спаси, ваше превосходительство!
— За мной! — командует «черный барон» и бросается наутек к разостланному на земле полотнищу, на котором написано: «Черное море».
Все «кулачье» вместе с превосходительством валится в «Черное море» и истошно вопит:
— Спаси нас. Антанта, тонем!..
Потом появились на берегу «Черного моря» «незаможники» и «красноармеец» с винтовкой. Обнялись и застыли… под бурные аплодисменты зрителей.
А после представления артистов и музыкантов по распоряжению Петровского повариха поезда Марфа Софроновна угощала компотом. Особой симпатией она прониклась к скрипачу Демиду. Села возле него, стала потчевать. Поинтересовалась, почему у Демида один глаз незрячий, где с ним такое лихо приключилось.
— То еще не лихо, — шутливо ответил Демид. — Летел осколок от деникинской гранаты, а я не успел глаза закрыть, вот он и погасил мне один светильник…
Пока артисты и музыканты осматривали вагоны, читали плакаты и веселые, колючие стихи Демьяна Бедного, детвора окружила паровоз. На страже около машины стоял молодой кочегар Юрко Курило.
— Дядя кочегар, — осмелился спросить быстроглазый, вихрастый мальчуган, — а как бежит паровоз? Где то, что крутит колеса?
Курило развеселился: «кочегар» да еще «дядя», и он охотно начал просвещать мальчишек.
— Дядя кочегар, а можно потрогать это колесо?
— Потрогай, — великодушно разрешил Курило.
— Дядя, а можно влезть на паровоз и заглянуть в середку?
Кочегар Курило обратился к машинисту:
— Тимофей Семенович, тут просто беда с этим народом, хоть развинчивай весь паровоз и показывай им.
— Очень хорошо, что интересуются, — добродушно сказал машинист, — пускай залезают и смотрят.
Мальчишки бросились к высоким ступеням. Но машинист вдруг преградил им дорогу:
— На паровоз пущу только тех, кто пообещает мне, что, когда вырастет, станет машинистом пли трактористом.
— Да мы трактора еще и не видели.
— Ничего, скоро увидите. Так обещаете?
— Честное слово, будем машинистами и трактористами…
Ночь выдалась тихой и теплой. И вдруг среди этого покоя к поезду на измыленном коне подлетел верховой. Он был без седла и без оружия, в бедной крестьянской одежде.
— Не опоздал, — с облегчением выдохнул всадник, спрыгивая с лошади.
К нему подошел вооруженный красноармеец, а из окна выглянул Григорий Иванович.
— Здравствуйте, Григорий Иванович, — поздоровался гость. — Точнехинько таким я вас видел на фотографии в журнале. А сейчас вот прибыл к вам… живому.
— По какому делу, товарищ?
— По этому! — и показал рукой на плакат, где было написано: «Пролетарий — на коня!» — Вот перед вами пролетарий, а вот конь, который теперь мой.
— Как же ты решился взять у хозяина такого породистого коня?
Парень засмеялся:
— Сами же виноваты в этом, Григорий Иванович! Прислали нам такой плакат, а я хлопец послушный. Пошел ночью в конюшню и говорю коню: «До каких пор я буду батрачить? Давай подадимся по другой линии да покончим со всякой контрой!» Конь в ответ заржал, — значит, думаю, согласился. Я сел на него — и к вам! Боялся, что не застану. Может, у вас для «пролетария на коне» найдется хоть какое оружие да седлышко?
— Найдется, — улыбнулся Петровский. — А пока, товарищ… — вопросительно посмотрел Григорий Иванович на незнакомца.
— Сергей Данильченко.
— Товарищ Сергей, заночуйте у нас, а рано утром — в город.