А сейчас, вероятно, умчался в Николаев, хотя она просила ехать, когда потеплеет. Мог бы и послушать ее! Нет, он начал о ней забывать, стал невнимателен. Не спешит домой, всегда занят. На душе бывает так горько, будто она одна в целом свете и некому ее понять и утешить. Решила написать письмо Якову Михайловичу Свердлову, в ссылку. Может, он подействует на Григория, или ей подскажет, что делать. Горючие слезы падали прямо на бумагу…
Выпало немного снега, а теперь сеялся колючий косой дождь, все вокруг подернулось серой, холодной дымкой. Ветер заглушал короткие гудки на железнодорожной станции.
— Пойду встречать, — сказал руководитель николаевских большевиков Иван Сохань, снимая с гвоздя грубый брезентовый плащ. — Я Григория Ивановича и ночью по походке узнаю.
Прошло немало времени. Хозяин квартиры Данила Редько вышел во двор, прислушался: тихо, только стучит по крышам дождь. Почтовый поезд мог и опоздать. Вернулся в дом, сел возле окошка, задумался. «Неужели что-нибудь случилось?» Протер стекло и тут же услышал условный стук. Широко распахнул дверь:
— Заходите!
— Добрый вечер или, может, доброй ночи, — приветливо сказал Григорий Иванович и переступил порог.
За ним следовал Сохань.
— Все обошлось как нельзя лучше… Пускай, кому надо, ищут, чтобы у них глаза повылазили, — весело бросил Иван.
На следующий день в сумерки начали собираться в доме Редько рабочие. Иван Сохань, отработав смену, успел переодеться в новую голубую косоворотку и тщательно побриться. Следом за ним пришли прямо с завода члены партийного комитета Дрозд, Самарин, Серафим Щукин, немного позднее — председатель завкома и несколько рабочих. Принесли доску, положили ее на две табуретки. Получилась скамейка, на которой уселось несколько человек.
Хозяин поставил на стол керосиновую лампу с хорошо протертым стеклом, подвинул стул:
— Просим, Григорий Иванович.
Рабочие с интересом смотрели на Григория Ивановича. Усы, бородка и очки придавали ему солидность, он выглядел старше своих тридцати пяти. Взявшись за спинку стула, Петровский сказал:
— Я хочу вам рассказать, товарищи, о наших последних думских новостях. Вы знаете, что на протяжении целого года у нас в социал-демократической фракции шла упорная борьба между большевиками и меньшевиками.
— Эти прохвосты нам хорошо знакомы, знаем их повадки, — сердито бросил Сохань.
— Да, люди они ненадежные, с первого нашего совместного шага старались столкнуть нас на путь соглашательства с буржуазией. Еще когда только вырабатывалась декларация фракции, они внесли пункт о «культурно-национальной автономии», направленной на разъединение революционных пролетарских сил. Они торжествовали, что фракция приняла резолюцию против стачки петербургских рабочих в день открытия Думы… Нам крепко тогда досталось от Ленина, мы, депутаты-большевики, ездили по заводам столицы, выступали перед рабочими, признавали и осуждали свою ошибку… А дело-то все в несложном арифметическом действии: меньшевиков семь человек, а нас, большевиков, только шесть, вот они при голосовании всегда и побеждают. Нужно выставить оратора — проходит меньшевик, нужно послать от фракции представителя в бюджетную комиссию — снова от меньшевиков… А ведь у них преимущество случайное. Мы, большевики, — настоящие представители своего класса. При выборах в Думу нас поддержало миллион восемь тысяч пролетариев. А у меньшевиков всего сто тридцать шесть тысяч рабочих-избирателей. Да и то больше ремесленники.
— Вот что получается, — сокрушенно сказал кто-то.
— Да, арифметика не в нашу пользу.
— А что же дальше?
— Дальше вот что. Еще на Краковском совещании было решено добиваться полного равноправия обеих частей фракции. На Поронинском совещании вопрос о расколе фракции и полном отмежевании от меньшевиков, по существу, рассматривался уже как необходимый и неизбежный шаг. И, как вы уже знаете, пятнадцатого ноября этого года мы зарегистрировали в президиуме Думы нашу большевистскую фракцию, назвав ее Российской социал-демократической рабочей фракцией и самим названием подчеркнув, что мы представители рабочего класса. Меньшевики стремятся ликвидировать нелегальную партию, распустить армию подпольщиков — наиболее сплоченный и дисциплинированный отряд пролетариата — и всю деятельность социал-демократии сосредоточить в легальных организациях. А вы сами знаете, какие они и сколько их у нас…