Задумавшись, Ларькин не заметил, как они подплыли к большому острову; лодка мягко ткнулась носом в берег.
— Это тот самый остров? — спросил Ларькин.
Андрюха кивнул головой.
— Он... Ну что, оставить тебя, или домой поедем?
— Конечно, оставить. Зачем же я сюда приехал-то, по-твоему?
— А по-моему, чтобы меня расспросить. Что, не так? Ладно, можешь не говорить. Один-то здесь не забоишься?
— Можно подумать, что ты со мной останешься.
— Нет, конечно. Ноги моей больше не будет на этом проклятом острове. Я даже из лодки выходить не буду... Ладно, часов в семь заберу тебя. Нормально?
Ларькин кивнул и оттолкнул лодку от берега.
Ну, вот и стал ты, Виталик, Робинзоном. Ладно, посмотрим. Остров как остров, довольно большой, но не настолько, чтобы целое поселение инопланетян могло здесь прятаться столь длительное время. Растительность буйная, прямо тропическая, но опять-таки всё в пределах нормы. Ларькин обошел весь остров, потом остановился и прислушался к собственным ощущениям. Нет, ничего особенного, интуиция молчит, хотя кто её знает — может, задремала ненароком. Ну, что же, где человек бессилен что-либо понять, там может помочь техника. Ларькин открыл сумку и аккуратно вынул из неё ахмеровские чудо-датчики и счетчики.
Ага, ну, радиационный фон без проблем промеряем, ещё в школе на уроках начальной военной подготовки этому, слава Богу, обучили. Ларькин включил дозиметр, тот почти сразу же тревожно запикал. Значит, радиационный фон повышен. Насколько? — Почти в три раза. Неплохо, учитывая удаленность от промышленных объектов. Эх! Прощай, здоровье. Нужно будет при случае поднять в конторе вопрос о выдаче бесплатного молока за вредность. А как же? А то как отпуск откладывать — так Ларькин, как рентгены хватать — опять он, а молочка фиг допросишься... Что ещё нам Ахмеров приготовил... Сейчас мы все это зафиксируем... Это надо же! Такая глушь, до ближайшего завода километров двести, а экология ни к черту. Хорошо, что гринписовцы не в курсе, а то бы перенервничали! Земельку для анализа насыплем в пакетик, водичку — в бутылочку. Джентльменский набор профессионального шпиона. Главное, чтоб контрразведка не повязала.
На все исследования и измерения у Ларькина ушло часа два, ещё час он потратил на установку по всему острову скрытых фото- и телекамер. До вечера было ещё далеко, и Виталий решил половить рыбу, тем более что возвращаться с пустыми руками было как-то неудобно. Ларькин приготовил спиннинг, выбрал прогалину, свободную от травы, камышей и коряг, и со словами «Ловись рыбка большая и очень большая» — забросил.
Астрахань, 5 июня 1998 года.
Проводив Ларькина, Борисов прямиком направился в центральную библиотеку. Молоденькая библиотекарша с сонными глазами очень удивилась просьбе Борисова принести подшивки центральных газет за последние семьдесят — восемьдесят лет. В конце концов она, всем своим видом выказывая ненависть к «прожорливому» читателю, натаскала ему подшивки за последние тридцать лет, а за остальными отправила его в отдел редких изданий. Высоко возвышающиеся над плоскостью стола газетные кипы Борисов, естественно, не читал, а просматривал по диагонали. Его мозг, как компьютер, был запрограммирован на два слова — Митяево и Рыбачье. Это были названия сел, в которых, по данным Валентина Евгеньевича, творились разнообразные чудеса, и Борисов решил проверить, насколько «свежи» эти чудеса.
Накопать ему удалось немного. За последние тридцать лет село Митяево упоминалось в центральной прессе только дважды: первый раз о нем писали в 1978 году в связи с присвоением митяевской рыболовецкой бригаде почетного звания коллектива коммунистического труда за перевыполнение плана по поставке государству рыбы и икры; второй раз — в 1992 году в связи со снятием с занимаемой должности председателя колхоза «Красный рыбак». Борисов сам перетаскал пожелтевшие от времени газеты обратно в книгохранилище и отправился в отдел редких изданий. Здесь ему принесли ещё более ветхие газеты, и Борисов осторожно, чтобы вся эта бумажная рухлядь не развалилась у него прямо под пальцами, стал перелистывать страницы. Несколько газеток, оставшихся ещё от царского времени, о Митяеве умалчивали, зато в «Боевом листке Красной Армии» от 18 июля 1918 года сообщалось, что отряд анархистов под предводительством батьки Петра позорно дезертировал с передовой и, захватив военный пароход «Дозорный», направился вниз по течению Волги, пытаясь скрыться от справедливого возмездия. Отправившаяся за ним в погоню канонерская лодка ничего не обнаружила, однако местные рыбаки, жители села Митяево, сообщили, что слышали сильный взрыв. «Скорее всего, на пароходе произошел взрыв боеприпасов, или он налетел на мину, — констатировал «Боевой листок» и добавлял: — ...такая участь ждет каждого, кто посмеет коснуться своими грязными лапами достояния молодой республики, потому что недремлющее око справедливого возмездия найдет трусов и дезертиров даже на бескрайних просторах Волги-матушки!» Борисов слегка поморщился от такого обилия высокопарных слов, но газетку отложил в сторону и попросил библиотекаршу сделать с неё ксерокопию. Просмотр прочей прессы революционного времени ничего нового не дал, зато в «Трудовой Астрахани» за 1938 год Борисов прочитал интересное сообщение об исчезновении всё в том же Лиманском районе баржи с зерном. «Трудовая Астрахань» расценивала этот случай как банальное расхищение народного добра и сообщала, что виновные арестованы, и по факту исчезновения заведено уголовное дело... В следующих номерах газеты уточнялось, что обгоревшая баржа найдена ниже по течению от Митяево, и факт этот расценивался газетой уже как «форменное вредительство». Борисов сделал ксерокопию и с этой статьи, и довольный в принципе результатами своего библиотечного затворничества, покинул храм науки.
Борисов возвращался в гостиницу и думал: вот ведь как всё непросто. Эта сгоревшая баржа, взорвавшийся пароход... Никому, конечно, и в голову не пришло что-то проверить, поинтересоваться деталями произошедшего. Понятно, не то время тогда было. Но те, «виновные в расхищении и вредительстве», свои двадцать пять отмотали на полную — это в лучшем случае, а скорее всего их попросту расстреляли, чтоб другим не повадно было государственное добро воровать. Хотя, кто знает, может, все эти таинственные исчезновения на самом деле имеют не аномальное, а вполне нормальное объяснение... Но что-то слишком уж много совпадений.
Вернувшись в гостиницу, Борисов ещё раз перечитал ксерокопии газетных статей и просмотрел подаренную Кузнецовым папку. В папке, кроме данных проведенных измерений, были ещё непонятно каким образом раздобытые сведения из местного архива о пропавших при невыясненных обстоятельствах людях. Не так уж и мало — кроме уже известных случаев, произошедших за последние два года, ещё четыре, самый ранний из которых относится к маю 1883 года. Но эти люди пропадали и не находились — это единственное, что отличает их от «свежих» исчезновений. Хотя последние двое пропавших тоже, кажется, ещё не нашлись...
Борисов закурил, разложил на кровати вырезки, отчеты, ксерокопии и стал мысленно разговаривать сам с собой. Подумаем, что относится к нашему делу, а что не относится. Пропадают в основном отдельные люди, одиночки, так что эти два случая с исчезновением баржи и парохода можно считать исключениями, хотя, с другой стороны, там ведь тоже были люди. Судя по всему, аномалия в Митяево существует давно. Но ведь прав Валентин Евгеньевич: никто ничего не видел. Даже в современных желтых газетенках, пестрящих устрашающими рассказами о летающих тарелках и зелёных гуманоидах, нет ни одного слова о наблюдениях НЛО в Лиманском районе. Почему?