— Ежели каждый будет делать то, что у него лучше всех получается, то и вы все вместе сделаете лучше и больше прочих.
— Ну так-то оно да, но так-то поди и нет…
— Мне белого оружия, гвоздей, котлов, замков, железа на варничный или иной обиход много потребно, потому работать разрешу только так.
— Так мы столько не сдюжим!
— А я вам еще в братство кузнецов пришлю. И корма продавать буду по той цене, что на Москве.
Мне этот стимул подсказал еще Никула. Здесь, независимо от того, кому принадлежали земли — Новгороду, Москве или Галичу — рожь росла плохо, весь север зависел от привоза «с Низу». Доставка, естественно, увеличивала стоимость, а срезав ее, я получал отличный пряник, но к нему еще требовался кнут.
— Кто не желает — тому из государевых кузнецов путь чист, а кто урок не исполнит, будет мне ответчик.
Мужики зашушукались, но вскоре самый шустрый высунулся с вопросом:
— А железо да кованину забирать в казну тоже по цене, что на Москве будешь?
Вот так вот — дай палец, норовят всю руку отхватить.
— Слишком жирно, — отрезал я, — сделаете больше, так и получите больше.
Железо кричное и опарошное, прутовое и плужное, на сохи и гвозди, ножи и подковы и главная цель — ядра и легкие пушки, планы у меня на Устюг огромные.
Но все эти планы чуть не накрылись сразу и окончательно прямо на следующий день. Сперва на невеликом остроге, рубленом невесть когда, чуть не в пору новгородского владения городком, забили в колокол — по Мологе от Кротыни валила ратная сила, человек на первый взгляд до полутысячи. У нас же даже с устюжанами и двух сотен не наберется, да и к осаде нихрена не готово — ну откуда здесь вороги? Литве и татарам не добраться, ухарям-ушкуйникам тут прибытку нету. Соседние князья, коли собрались куда, пятьсот человек с собой не потащат, прокорма не напасешься.
Народ с посада валил за покосившийся частокол, гнал скотину, городские ратники с матерком пытались затворить перекошенные ворота. Черт, а там еще и обоз немаленький, то есть войной идут, но кто? Ярославский князь мне мирен и в подручных ходит, дальше на восток только дядька Юрий в Галиче сидит, но он слово блюдет и ловить меня изгоном не станет, а больше и некому… Васька! Васька с вятскими в Литву ломится! Ну точно — в обход Ярославля, где его на лоскуты порежут, сразу через Устюг в Новгородские земли и оттуда к Свидригайле! Не через Москву же ему идти, в самом деле.
Почти час мы смотрели, как нежданные гости подваливают к городу. С неменьшим, чем у нас, удивлением они оглядывали наконец-то затворенные ворота, пересчитывали ратных на заборолах стены, соображали, что больно много оружного люду в Устюге и на всякий случай вздевали брони, отчего у обоза образовалась сутолока.
Ревела скотина, плакали детишки, голосили бабы. Сотники и десятники пытались как-то расставить людей на стенах, а к воротам двинулась небольшая группа в ярком платье.
— Василий Юрьевич, князь Звенигородский, просит ночлега!
Ага, угадал я, Васька! Умные советники наверняка подсказали ему, что ситуация патовая — приступ им станет слишком дорого, вот и решили добром. Ну, коли так, надо отвечать тем же.
Заскрипели створки, мы выехали на мост и шагом подъехали к парламентерам.
— Василий Васильевич, великий князь Московский, в городе ночует, — объявил подьячий.
У стоявшего в десяти шагах Васьки аж морду перекосило. Не-е, с такими эмоциями в князья никак нельзя, уметь нужно сдерж… Конь его рванул вперед, сверкнуло лезвие, а я так и стоял, хлопая глазами.
Ну в самом деле, неужели он такой дурак?
Неужели ради секундной вспышки готов все порушить?
Так бы и встретил я свою смерть, да страшно оскалившись ринул мимо меня Волк, вскинув саблю. Но Васька тоже вояка не из последних — ушел от удара, ответил, и Волк едва успел парировать удар, рассекший тулуп и проскрежетавший по доспеху.
Звук этот выбил меня из оцепенения, кровь ударила в голову, я на секунду задохнулся и понял, что отступать некуда — бей, или убьют тебя! Я выдернул из ножен саблю и следом за мной, вспыхнув лицами, кинулись застывшие было ратные, а из ворот с ревом «Москва!» повалили остальные.
Волк и Васька кружили, рубились со звоном и скрежетом, зная, что первым умрет тот, кто попытается отскочить, москвичи смяли нестройную, совсем не ожидавшую удара кучку галицких, но из улочек и с реки уже набегала остальная васькина ватага, потрясая саблями и копьями…