— Слышь, блядь, — хотел было сказать я, но не успел.
— Слышь, — меня опередил майор Оров. — Ты почему такая злая, Александра Борисовна?
— «Слышь»⁉ Ты как со мной разговариваешь⁉ Ты кто вообще такой⁉
Думаю, ответ бы её удивил. Однако Вышегор проглотил обидку и продолжил всё так же спокойно:
— Мы чего тебе сделали-то, а? Мы же по-хорошему пришли, по-доброму.
— А ну пошли вон! — заверещала директриса. — Немедленно пошли вон!
— Ребята, — обратился к нам майор Оров. — Оставьте нас на минутку.
Хм-м-м.
— Ладно, — сказал я, сгрёб всех и вывел в коридор.
Похоже у майора был какой-то план. Ну… как сказать «какой-то»? Я, конечно же, подумал об этом в первую очередь, но только лишь потому, что мужской мозг устроен таким образом — думать про порево, представлять порево, проецировать порево на мир и мир на порево по нескольку раз за секунду. Но в тот момент, когда мы покидали кабинет, порево майора Орова с Александрой Борисовной представлялось мне не более чем забавным приколом из разряда: «прикинь, а если».
То есть подумать-то я об этом подумал, но абсолютно несерьёзно.
И потому-то, когда из кабинета раздались первые крики, я подумал, что Вышегор решил убить Борисовну. И чуть было не ринулся её спасать.
— ОЙ! — закричала директриса. — ОЙ-ОЙ-ОЙ!
Затем шлепок; да такой сильный, будто бы это целый таз дрожжевого теста накрыли пищевой плёнкой и ёбнули сверху лопатой для снега.
— ОЙ-ОЙ-ОЙ!
— Нравится тебе такое, шлюха⁉ — заревел майор Оров.
— Ой-ой-ой-ой, нравится!
— На колени!
Дед Бигдик зажал Ваське уши и мотнул головой, мол, пойдём-ка мы прогуляемся. Святопрост вообще никак не отреагировал на происходящее — залип в телефоне.
— А ну жри! — заорал Вышегор, а затем из кабинета раздалось какое-то хрипение и рвотные позывы. — Жри, я сказал! — опять хрип, будто человек за стенкой чем-то давится, а вслед за хрипом глубокий вздох; такой, какой обычно издают коматозники после разряда дефибриллятора. — Хули ты плачешь, дрянь⁉ А-ну встань! Встала, я сказал!
Послышался скрип передвигаемой мебели, затем грохот и мерные шлепки.
Пора, — понял я, приоткрыл дверь и на цыпках прокрался внутрь. Я не хотел на это смотреть. Честное слово не хотел, но глаза предательски стрельнули в сторону.
Жуткое зрелище, но притом завораживающее. Это не секс. Это спарринг двух драгун тяжёлой кавалерии. Это агрессия в самом её чистом, незамутнённом проявлении. Вышегор остервенело овладевал Борисовной сзади, при этом голову её вжимал в пол и периодически бил пощёчины.
Майор Оров заметил меня, обернулся, быстро отдал мне честь свободной рукой, а потом мотнул головой в сторону компьютера.
— Как? — спросил я одними лишь губами, подразумевая что компьютер как раз в зоне видимости директрисы.
Вышегор кивнул, мол, понял. Затем показал мне знак «окей», мол, ща все будет. Ну а затем… ох бля… я это теперь никогда не развижу. Майор Оров обхватил партнёршу руками и взял её на прогиб. Прям вот реально перебросил через себя сто с лихой килограмм директрисовой плоти, вколотил её со всей дури в пол и… и, блядь, продолжил! Стыковка пережила манёвр! О господи, да как это вообще возможно⁉
Угол обзора Александры Борисовны резко сменился; теперь она смотрела совсем в противоположную сторону. Ну… Как сказать «смотрела»? Груди занавесили её лицо.
Несколько секунд мне понадобилось на то, чтобы прийти в себя от увиденного. Стать свидетелем подобному — это всё равно что запечатлеть прыжок синего кита на фоне солнечного затмения. Охо-хо-хо… Усну ли я сегодня?
Ладно. Я постарался абстрагироваться от этой жести и прокрался за компьютер. Пароля не было. Список учеников лежал прямо на рабочем столе.
Борецкие маги, борецкие маги, борецкие маги…
Так…
Вот он! Кирилл Додонович Калинин, пятнадцать лет, маг борецкой школы. Я вбил в поиск по документам полное имя ублюдка, нашёл его личный файл, открыл, сфоткал данные и поспешил на выход.
Майор Оров зарычал. Не мудрено. Он приближался к финишу…
Наш вампир жил буквально через дорогу. Правда, не в бело-голубых панельках девяностых годов застройки, а в новеньком элитном ЖК на двадцать третьем этаже.
По правде говоря, в тот момент я не собирался спасать всех алкашей Мытищ, — мне было достаточно лишь одного конкретного, — а потому хотел просто поговорить с родителями Кирюши. Поговорить и объяснить им, мол, так и так, такое-то про вас знаю. Припугнуть, мол, сдам вас и глазом не моргну, отдайте мне Романова. Затем поблагодарить за содействие, забрать Романова и двинуться в обратный путь.