Ох… рот тот наоборот. Кто бы мог подумать, что срок созревания плода у изделия №2304 длится всего лишь несколько дней? Обливаясь потом, моя бедная Правая носилась в ногах у гжельских магов и не понимала куда себя деть. Не знаю, насколько больно ей сейчас было, но вот испугалась она знатно.
Да и ещё бы.
В прошлой жизни я пережил и пульпит, и камни в почках, но даже не возьмусь сейчас что-то там рассуждать, размышлять и сравнивать. Я просто очень-очень счастлив, что мне это не грозит. Всё. Вот такое у меня отношение к родам.
Братья охранники были в максимальной степени озадачены. Наверняка, в головах у них сейчас крутились сотни вопросов. Что за дичь вообще происходит? Почему Борис Безродный пищит на кусок собственной задницы?
И тут от переживаний я допустил оплошность. На секунду моя иллюзия моргнула, но этой секунды оказалось достаточно.
— Ах ты ж… стоять! — заорал один из братьев и сразу же начал кастовать меж ладошек ледяной шарик; второй оказался чуть поумнее и сперва прожал кнопку тревоги на запястье.
Я снял иллюзию с себя и Вышегора, — к чему она теперь вообще нужна? — и сотворил вокруг лиц обоих братьев чёрное пятно. Просто пятно. Просто чёрное, — как будто кальмар чернильным пятном плюнул. Мне сейчас не до изысков и весёлых затей, у меня бомбожопица рожает.
— Ать! Твою мать! Где⁉ Куда⁉ — орали гжельские.
Первый запулил в меня ледышку — метнул по памяти и, ясное дело, не попал. Тут же ему в лицо прилетел кулак майора Орова. Маг приложился затылком о стену и сполз по ней вниз. Второго я вырубил самостоятельно; в запале даже не запомнил как.
— Пи-пи-пи-пи! *сейчас начнётся*
— Пи-пи-пи! *подожди*
Я метнулся к стеллажам, схватил первую попавшуюся коробку, высыпал боярышник прямо на пол и подбежал к бомбожопице. Затем снял с себя пиджак, оторвал от него рукава и аккуратно постелил тряпьё на дно коробки.
— Пи-пи *залазь*.
Правая послушно шмыгнула внутрь, устроилась поудобней и:
— ПИИИИ-И-И-И!!! — заорала что-то непереводимое.
— Пи! *Тужься* Пи! *Тужься*
У неё же есть, чем тужиться? А чем рожать? Ох, как же мало я знаю про свою питомицу. Надо будет исправиться и как только выберемся отсюда посвятить ей целый день. Погуляем по парку, сходим в кино. На батутах, быть может, попрыгаем…
— Илюш?
У меня за спиной приотворилась дверь и из неё высунулась Васька. Малыха прикрывала глаза ладошкой и щурилась от света. По всей видимости эти черти держали своих пленников в полной темноте.
— Привет! — крикнул я, подхватил коробку подмышку и выпрямился. — Ты как? Тебя не обижали?
— Нет-нет, Илюш, нормально. Я знала, что ты придёшь.
Ай, как приятно-то. Реально вот приятно, беспизды. В следующий раз ко всем своим титулам добавлю ещё и «образцовый старший брат».
— Все остальные здесь?
— Я здесь, — сказал Бигдик. — А этот ваш Романов снова пьяный. Храпит, сука, не просыпается.
Да как такое возможно-то? — подумал я. — Когда успел? Кто дал ему алкашку? И, главное, — зачем⁉ Аа-а-а-ай, твою мать!
— Вышегор! Вытаскивай Романова! — скомандовал я.
Майор Оров пропал в тёмной темноте темницы, а я начал осматриваться. Где-то здесь должно быть окно, за которым нас уже поджидает Святопрост на машине. Ага. Так вот же оно. Под потолком, конечно, сс-с-с-сука, ну да ничего.
— ПИ-И-И-И-И!!! — Правая чуть ли не на ультразвук перешла.
— Пи-пи *Терпи, ты сильная*.
Я поставил родильную коробку на пол и крикнул Бигдику, чтобы тот помогал. Вместе мы разгрузили ближайший стеллаж и «пошагали» им к стене, прям под окошко.
Я полез первым.
— Подайте коробку!
— ПИ-И-И-И!
— Пи-пи-пи-пи-пи *потерпи, прошу тебя, скоро всё закончится*.
Открыв окно, я выглянул наружу. Ну слава тебе яйца, хоть здесь всё идёт по плану; хоть Святопрост не подвёл. Мой насекомыш был уже на месте, за рулём, — откуда, блядь? — фургона.
— Поближе! — крикнул я ему.
Святопрост кивнул, сдал чуть назад и подогнал фургон к зданию складов впритирочку. Так, чтобы можно было спрыгнуть на его крышу и при этом не переломать себе ноги.
— Пи-пи *Держись*, — сказал я и прыгнул.
Спустился по капоту вниз, передал Святопросту коробку с бомбожопицей и полез обратно, помогать остальным.
Я аккуратно подхватил и спустил Ваську, подал руку Бигдику, а вот Романова немножко уронил. Ну ничего, он синий и расслабленный, к тому же с нами хилл. Последним из окна выпрыгнул Вышегор, — при этом майор оставил на крыше фургона приличную такую вмятину.