Точно не подливал.
Я бы заметил.
Поначалу я грешил на сердобольную Ваську, — ну любит девочка животных всяких; жалеет их как может, — но та сказала, мол, ничего не делала. Не верить словам сестры у меня не было никаких причин. Это ж Васька. Не знаю, есть ли в этом мире другой такой же честный, добрый и милашный некромант.
Ну… Сталбыть вот.
На скорую руку в подвале поместья были оборудованы две камеры, — если уж у Бориски Безродного есть личная тюрьма, то мне она нужна и подавно.
Полноценным подвалом это помещение, правда, назвать было нельзя. Скорее уж подполом. Низкий деревянный потолок, цементный пол, подпорки тут и там, трубы, кабели. Из освещения — голый цоколь с лампочкой на шнуре. Из мебели пара стеллажей в дальнем углу.
Клюкволюды к моему прихожу тут уже пошуршали. Убрали паутину, подмели пыль и выкинули порядка сотни трёхлитровых банок с заплесневевшими закрутками. Сердце кровью обливалось, когда они вытряхивали в компостную кучу солёные огурцы и патиссоны. Это ж сколько годной закуски улетело в помойку?
Ну ничего. Стоило вспомнить, как буквально вчера я сжёг два миллиона рублей, и скорби по огурцам как ни бывало.
Итак. В подполе поместья оборудовали две камеры. В первой сидел Яросрыв Неврозов. В своём ростовом костюме баночки мастики он вновь стал спокоен и рассудителен. Мы с ним даже перекинулись парой фраз о том-де, что как-нибудь потом вместе посидим и подумаем, как же порешать нашу ситуацию, ну а сейчас, мол, не время.
— Прекрасно понимаю, — сказал казак.
А после попросил спустить ему побольше книжек, желательно что-нибудь из альтернативной истории. Думаю, ему бы зашли учебники за десятый класс из моего прежнего мира; вот бы он, конечно, прихуел.
Ну а вторым узником Прямухинского поместья стал Андрей Палыч Романов.
— Где ты взял выпивку, скотина⁉
— Я ничо не брал, — язык у будущего императора заплетался. — Братиш, ну принеси пивка, ну пожалуйста, ну я прошу тебя, ну плохо, блин, ну принеси пожалуйста, ну «охоты», ну баночку, ну чо те стоит, ну блин…
— Зар-р-р-раза, — прорычал я.
В таком состоянии разговора не выйдет. Похоже, придётся потерпеть до завтра.
Я приставил ко входу в подпол охрану и отправился дальше. Первым делом проинспектировал деревню. За время моего отсутствия мало что изменилось; клюкволюды по-прежнему обживались и пока что не приступили к возделыванию земли. Быть может, пиздюля помогут аккумулировать их деятельность?
— Мохобор, — строго сказал я старому вождю. — Давайте-ка сегодня последний день отдыхаем, а завтра я жду от тебя подробный план развития сельскохозяйственных угодий.
— Да, молодой вождь.
— Помнишь, на что мы делаем упор?
— На авокадо, — ответил Мохобор.
— Отлично. Если понадобится косточка для рассады, скажи Кузьмичу. Пусть отправит кого-нибудь в город. Или в Москву, если понадобится.
Я чуть подумал и добавил:
— Сам не поеду. Нахер.
И впрямь, ну нахер. В ближайший месяц я планировал оставаться в поместье, да и потом без крайней необходимости из него не вылезать. Если уж местные пейзажи так хороши летом, то что же будет осенью?
Обожаю осень.
С этими мыслями я залез на тот самый дуб, с которого всё начиналось. На этот раз залез без проблем, легко и быстро. Ну да, моё тельце уже адаптировалось к нагрузкам. И если присмотреться повнимательней, то у меня даже появились мышцы, которыми можно было поигрывать.
Я удобно устроился на ветке дуба. Для меня сейчас настал момент мира и тишины. Я посидел так где-то с полчасика, полюбовался видами, слез и отправился дальше.
В доме кратенько пообщался с Ксенией Ильиничной. Она сейчас пребывала в восторге от медийности своего брата и уже настроила планов.
— Илья, это логичное продолжения развития рода, — сказала она.
А я не смог не согласиться. Ксюха завела разговор о женитьбе. Ей самой уже исполнилось восемнадцать, а Таньке будет в следующем году, так что пора. Да и я как бы тоже могу сыграть в эту игру, притом не раз, — гарему быть, уже решили.
Со свойственной ей холодной расчётливостью, Ксения Ильинична рассказала мне обо всех возможных пассиях, — и для себя, и для меня, и для Танюхи. Назвала кучу имён и фамилий, из которых я не знал ни одну. Привела аргументы за и против, поделилась прогнозами, высказала предпочтения.
— Ксюш, а это всё тверские? — спросил я после того, как сестра выговорилась.
— Да, тверские. Я провела тщательный анализ по всей области. Бароны, графы, крупные помещики.