Бегущая строка на моём суфлёре пропала и вместо неё появилась статичная надпись: «ДРАКА 15 СЕКУНД». Что бы это могло значить?
— Ах ты сволочь! — в зал выбежала та самая пышка в цветастом платье. — Позорить нас на всю страну решил⁉ — и кинулась прямо на меня. — Гнида!
Вот интересно, «ДРАКА 15 СЕКУНД» подразумевает то, что Матвей Степанович даст сдачи?
— Сволочь! Тварь! Скотина! — благо, узнать мне этого не пришлось; в студии тут же появились два здоровенных охранника и перехватили Степаниду Матвеевну на полпути. Та чуть побрыкалась для проформы и уселась на соседний диван. — Козёл сраный! Ублюдок!
— Степанида Матвеевна, — взял слово Ведущий. — Интересно узнать, чем вызвана такая бурная реакция на собственного мужа?
— Да потому что он идиот! Зачем он сор из избы выносит⁉ Зачем он опозорить меня решил⁉ Что молчишь, скотина⁉ Отвечай! Зачем⁉
— Степанидушка, — у меня вновь пошёл текст. — Ну чего ты ругаешься?
— А как тут не ругаться⁉
— Степанида Матвеевна, — опять Ведущий, — я так понимаю, что вы не разделяете взглядов мужа на проблему пакетов?
— Конечно не разделяю! Не знаю, что он там себе напридумывал, но это всё наши соседи делают!
— Хм-м-м, — ведущий прижал к груди планшет. — Смелое заявление. Но почему же вы вот так сразу исключаете из списка подозреваемых чёрных риэлторов?
— Да какие, к чёрту, чёрные риэлторы⁉ Мы живём в аварийном здании, нас и так скоро выселят! А эта сволочь вместо того, чтобы заработать нам на новую квартиру, все деньги пропивает по ночам!
Зал ахнул.
— Матвей Степанович, вы что, алкоголик?
Блядь. А по Матвею Степановичу разве не видно?
— Нет, — прочитал я свой текст.
— Да как же это нет, сволочь⁉ Да что же ты врёшь на глазах у всей Империи⁉
— Ну я же не запойный, — прочитал я железный аргумент. — Выпиваю по чуть-чуть. Как все.
— А как все — это как? — уточнил Ведущий.
— Ну как-как? Выпью чуть и на работу иду. И чуть вечером ещё.
Зал точечно заржал, а кто-то даже пару раз хлопнул в ладоши.
— Вот видите⁉ — опять завизжала пухлая. — Его ещё и уволят скоро!
«ДРАКА 10 СЕКУНД» — жена Сизова подскочила с дивана, сняла туфлю и со всей дури швырнула её в меня. Не знаю, хорошо это для рейтинга или плохо, но я увернулся.
Так, блядь. Пора отсюда сваливать.
— Вы знаете, я, наверное, пойду.
Ведущий уставился на меня недвусмысленным взглядом. А не охуел ли ты часом? — читалось в нём. Охранники за его спиной тоже обратили на меня внимание; один из них провёл большим пальцем по горлу.
Я присел обратно.
Где-то в этой ситуации наверняка кроется ирония. Человек, который собирается в открытую конфликтовать с самим Императором, оказался в заложниках у парочки телевизионщиков и прямого эфира.
— Так, Степанида Матвеевна, — Ведущий обратился к жене Сизова. — Соблюдайте нормы приличия, иначе нам придётся вывести вас из студии. Скажите лучше, почему вы считаете, что пакеты с фекалиями вам на дверь вешают ваши соседи?
— Так известно почему! Мстят! Ведь этот придурок им спать мешает!
— Правда? — удивился Ведущий. — И как же?
— Так он же каждую ночь выходит в подъезд и на всю громкость музыку слушает!
— Ну и что? — моя реплика. — Где написано, что так нельзя делать?
— Ты что, совсем идиот⁉
— Подождите-подождите, — прервал нашу перепалку Ведущий, зажал гарнитуру в ухе и напряжённо нахмурился. — Мне только что поступила информация о том, что наш Матвей Степанович лукавит, а попросту говоря врёт. Несколько дней назад мы установили в подъезде вашего дома скрытую камеру и выяснили вот что. Внимание на экран.
Картинка была чёрно-белой, явно с камеры ночного видения. В правом нижнем углу тикали цифровые часики. Ролик начинался с того, что Матвей Сизов выходит из квартиры, закрывает за собой дверь, спокойно проходит по коридору, вызывает лифт и просто-напросто уезжает.
Затем циферки на часах побежали быстрее. Полчаса промотались за несколько секунд и на лестничной клетке появилась старенькая бабушка с сумкой на колёсиках.
— Ой! — отреагировала Степанида Матвеевна. — Да это же…
Бабушка достала из сумки плед, беспроводную колонку и телескопический штатив. Плед она постелила прямо на голый бетон, установила штатив напротив, вставила в него телефон, врубила музыку и, — к бурной радости зала, — начала раздеваться.
Само собой, весь бабкин смак от греха подальше заблюрили.