– А я? – испугался Ирвин. – А меня-то вы куда денете, господин плотник? Я тоже хочу быть довольным и счастливым!
– А он может спать в торговом зале, – тут же нашелся «добрый» мастер и увесисто похлопал юнца по плечу, удивительно, как у того не подогнулись коленки. – Он вообще неприхотливый малый: ест мало, супы варит, полы драит. Правда, бывает болтливым не в меру…
– Вы мне своего подмастерья продаете, что ли? – скептически поглядывая на парочку, скрестила я руки на груди. – А вы, господин плотник, не промах.
– Не жалуюсь.
Нет, может, мастер он был и хороший, но каков аферист! Палец в рот не клади, всю руку откусит!
– У меня тут чайная лавка, знаете ли, а не бордель, – объявила я.
Мужчина поперхнулся:
– Простите, Алекса, но мне даже страшно уточнять, какие из моих слов навели вас на мысль, будто я решил, что здесь организуется дом терпимости.
– Но именно так подумают местные жители, если я пущу в соседнюю спальню двух половозрелых… – я посмотрела на открывшего рот долговязого парня и исправилась: – Пущу одного половозрелого мужчину и одного… кхм… Ирвина в дом. Я же из столицы! В глазах провинциалов, не в обиду вам, местным жителям, сказано, мы или куртизанки, или содержанки.
– Так мы не местные жители! – обрадовался ученик плотника. – Давайте дружить!
– Серьезно? – насторожилась я.
– Серьезнее некуда, наездами только бываем… – под выразительным взглядом Этана он осекся и пробубнил себе под нос: – Пожалуй, подожду вас на улице. В конце концов, не февраль месяц на дворе, ничего не обморожу…
Бодрой рысцой Ирвин сбежал на улицу, окутанную темнотой, только дверь за ним мягко закрылась, и нежно тренькнул привешенный Этаном колокольчик.
– Право слово, вы такая сложная, – хмыкнул плотник. – Можно было просто сказать, что комната для постоя не сдается.
– Комната для постоя не сдается, – согласилась я.
– Тогда до встречи. Поверьте, встречаться в этой лавке мы будем часто… Хотя, извините, соврал. Очень часто.
Натянув пальто и с легкостью подхватив с пола тяжелую люльку с инструментами, он откланялся.
Глава 2
Пилюли от звездной болезни
За суетой с ремонтом, сменой труб и покраской полов я не заметила, как вспыхнула разноцветным колером настоящая осень. В каменной столице, где дни были наполнены погоней за горячими новостями, насладиться пестрым разноцветьем не выходило. В конце сентября открывалась ярмарка невест, и в Кингсбург со всего королевства съезжалась знать, а у репортеров начинался сезон сенсаций. Попробуй упустить громкий скандал, редактор голову снесет! Зато в тихом Питерборо, где жизнь текла медленная и спокойная, как неторопливая река, пейзажей было хоть отбавляй, а от желто-красной пестроты рябило в глазах. И ничегошеньки не происходило. Люди до сих пор обсуждали последнюю крупную новость – мой приезд и с любопытством следили за тем, как преображалась старая лавка Ходжеса.
В записях дядюшки я нашла адрес поставщика из соседнего городка. Отправила письмо с просьбой о встрече и, получив положительный ответ, с утра пораньше села на междугородный омнибус.
Вайтберри повезло больше, чем Питерборо: он стоял на самом берегу Кристал-Уотера. Здесь имелись и набережная, и пирс, и отделения всех известных торговых домов королевства. Правда, я не увидела ни бескрайнего озера, ни пылающих, словно пожар, осенних окрестностей, ни особняков магнатов – вырубилась так, что меня три раза трясли за плечо, когда пришло время выгружаться из экипажа. Зря только ради волшебных видов к окну села и терпела сквозняк.
До встречи, к счастью, оставалось еще много времени. Чтобы явиться к поставщику не заспанной и опухшей, а со здоровым румянцем, я решительно направилась гулять вокруг квартала и, сама того не планируя, отыскала огромный особняк с табличкой, на которой золотыми буквами было выведено: «Торговый дом Роберта Э. Палмера».
Несмотря на то что вокруг толкался народ, все равно остановилась на мостовой как вкопанная, вдруг почувствовав себя шпионом на вражеской территории. Кредитор, судя по всему, столь успешно обманывал доверчивых королевских подданных, что отнюдь не бедствовал. Фасад особняка был обильно украшен лепниной, а карета, стоявшая напротив главного входа, стоила, как вся лавка дядьки Ходжеса вместе с заложенной землей.
Вдруг швейцар с помпой распахнул дверь и выпустил из холла худого хмурого человека с нездоровым цветом лица, одетого в длинное зеленое пальто. За господином выскочил встрепанный и помятый Стэн Кроули. Он же вместо лакея исхитрился открыть мужчине дверцу экипажа.