– Ну? – откладывает она тесто, отряхивая ладони от муки.
Ее добрые глаза кажутся крохотными из-за толстых линз стареньких очков, зато она умеет искренне улыбаться, совсем как мама, только намного реже.
– Та-дам! – развожу руками в широком жесте, сияя, как вся Останкинская башня в новогоднюю ночь. – Еду покорять столицу! – пританцовываю на месте, не в силах удержаться.
– Господи…Молодец-то какая! Славочка! – она обнимает меня сердобольно, причитая. – Ох, мать бы с отцом не нарадовались!
– Брось, теть Надь, не плачь только! Я слишком радостная! – обнимаю ее приземистую полноватую фигуру, крепко прижимая.
И действительно. Мне плакать не с чего. Мама, да, умерла в мои десять, а отец – что был, что не был. Где-то пил, да и пропал. Не помню его совсем, но говорят, что поначалу маму бил. Зато тетя Надя рядом. Вырастила как родную за неимением своих детей, и ни разу ничем не попрекнула, хоть и характер у меня… не самый нежный, так скажем. Упертые люди, они все такие. И тараканы у них особенные, целеустремленные.
– Ты не зазнавайся там! – грозит она пальцем, – Место знай свое! Выучись сначала, дочка. Путевые мужики с дурочками не связываются, кого поумнее ищут!
– Боже… Ну, ладно уж меня воспитывать-то так!
– А чего ладно? Вон, Тамарка…
– Знаю, теть Надь, с коляской теперь одна ходит. – качаю головой, показывая, что знаю эту историю от и до. – Не буду я даже одним глазом смотреть на парней! На лбу напишу «кривая и косая!» – кривляюсь, крутясь у зеркала и заплетая волосы в одну косу. Мою любимую. Она моя гордость.
– Не кривись мне тут! Чай не дурочка! – бурчит тетя, – Когда едешь-то?
– Послезавтра!
– А билеты-то?
– Теть Надь, все тут! – машу ей смартфоном, напоминая, что нынче мир живет в электронном формате, но в моем городе, конечно же, не так. В нем даже фонари раритетные, с советских времен.
– Ой, господи…
Незатейливые причитания меня сейчас не раздражают, потому что мыслями я уже в столице. А там хоть корыто на голову водрузи – все модно и индивидуально, никакого осуждения и укоряющих взглядов бабулек на лавочке. Упорхнув в свою комнату, я начинаю собираться. Уже так хочется бежать на вокзал, что невозможно и часу сидеть спокойно!
Верно говорила мама, утверждая, что я девчонка не с шилом, но с огоньком. Наверное, это он, вспыхивающий иногда, уводит меня все дальше и дальше от обычной скучной жизни с распределенными обязанностями покорной жены-работяги. Не хочу так! Даже мама, сорвавшись в молодости на север, приняла решение сама, где и как ей жить. Вдохновленная северным сиянием и бескрайним серебристым настом ледяной пустыни, она вернулась в скучное Подмосковье… М-да… Как-то не героически получается, а я хочу, чтобы жизнь горела, а не прогорала! И вернулась она туда, где было ей теплей и ярче, как-то так. Я же возвращаться совсем не хочу, если только тетю навещать.
Не сложилось в нашей маленькой семье разговаривать о родне, которой и я особо не интересовалась. Мама с тетей были деревенскими, потому с жильем всегда было тяжело. Тетя получила квартиру от фабрики, прилично «постояв» в очереди, а мама… Я больше помню, что со мной она была веселой, с такими же голубыми глазами, как у меня, легкой улыбкой, но иногда грустила. Болела она очень, потому со мной больше тетя занималась. Совсем не такая веселая, как мама, но рациональная, правильная, знающая ответы на все вопросы.
* * *
Несмотря на хмурую погоду, столица встречает меня своей волшебной притягательной энергией, врывающейся в мои легкие летней духотой и бензиновым ароматом. Огромные дома, плотный людской поток, «диво-дивное» – метро со сталинским ампиром, нарочитым барокко и приземленным арт-деко. Через час голова идет кругом, а глаза разбегаются. И хоть я полной грудью вдыхаю сладостный тяжелый воздух столицы, до здания университета добираюсь с трудом. Уставшая, еле выдерживаю бумажную волокиту с оформлением документов.
– Общежитие? Нуждаетесь? – спрашивает женщина в больших позолоченных очках на цепочке.
Перебравшая свободы и столичной суеты, я сощуриваюсь, переспрашивая, но к счастью, вовремя прихожу в себя.
– Да, конечно.
– Авиамоторная, шестнадцать. С корпусом на месте разберетесь, – бесцветно выдает она, а я хоть и запоминаю, да только в душе не знаю, где эта Авиамоторная. В голове крутится песня, в которой провинциалка тоже не знает, «где его взять, тот Арбат». Наверное, пресытилась бензиновым ароматом в первопрестольной, не иначе.
– Другой конец города, час на метро с пересадкой и при условии, что ноги переставляешь в темпе. – с ухмылкой добавляет девушка, сидящая ко мне спиной, у второго стола на таком же оформлении, как и я. – Лара. – она подмигивает мне ярко подведенными глазами, перекидывая ногу на ногу и поправляя стильную сумочку-сердечко на коленях.