Он прерывисто выдохнул.
— Ну, а потом нас вытащили. Мы не знали, куда идти, и тогда нам предложили поучаствовать в сопротивлении. Какая-то организация — Гидра, но вроде как не та, с которой боролся Капитан Америка — они предложили нам стать участниками эксперимента. А нам негде было жить, и есть было нечего. Мы согласились.
Пьетро всхлипнул.
— Меня метало по комнате двое суток, как в припадке. Бился обо всё подряд, и тошнило сильно. Всё тело сводило, каждую частичку. Я думал, что сдохну… Потом вырубился от истощения. Когда очнулся, узнал, что другие «подопытные» оказались менее выносливыми.
Питер был не очень хорош в утешениях, поэтому просто неловко раскинул руки и обнял Пьетро. Тот, кажется, не возражал. Сквозь толстовку чувствовалось, как бешено стучит его сердце. Ему было страшно вспоминать то, что произошло, но, как говорил Хэнк, иногда нужно расковырять старую рану, чтобы гной ушёл, а рана могла затянуться.
— У Ванды тоже были всплески, но они не проходили и до сих пор не прошли, — закончил рассказ Пьетро. — Я, чёрт возьми, не знаю… Я…
Он горячо выдохнул Питеру в плечо, и тот несколько неловко похлопал его по спине.
— Я хочу ей помочь, — досказал он свою мысль. — Но я не знаю, как. Она такая доверчивая, она боится сама себя… Так не должно быть. Я… Я так сильно её люблю, чёрт!
Питер понимал. Он представить себе не мог жизни без Чарльза, Эрика, Логана и Ванды, без компании своих школьных друзей, без Рейвен и Хэнка. А у Пьетро от всей его старой спокойной жизни осталась только сестра, и ту он не мог толком защитить. Питеру как будто передалось чужое отчаянье. Возможно, это действительно было правдой: вселенная могла постараться и разделить чувства Максимова на них двоих. Оставалось надеяться, что от этого общий груз отчаянья стал наполовину меньше.
Пьетро вдруг поднял красное лицо, громко втянул носом воздух и спросил:
— У вас есть туалет или типа того?
— Да, конечно, — спохватился Питер. — Прямо и направо. Вон там.
Пьетро встал и ушёл в направлении, которое ему указали. Сперва Питер хотел пойти за ним, но потом решил, что, возможно, он хочет побыть один.
«И как Чарльз с этим постоянно справляется?» — подумал Питер, трогая влажный отпечаток на своём плече.
Потом прозвенел звонок, и коридор заполнили галдящие ученики. Весёлые от предстоящих за обедом разговоров, громкие и раздражённые из-за плохих оценок, смущённые от своих первых любовных мыслей, они не вязались с тем, что творилось здесь минуту назад. Питер чувствовал себя странно.
Он нехотя побрёл в сторону туалета, боясь наткнуться там на Пьетро, и одновременно не зная, что делать, если Пьетро там не окажется.
Пьетро был там.
Он стоял, оперевшись руками на раковину, и смотрел на себя в зеркало. Когда дверь за Питером закрылась, Пьетро перевёл на него взгляд.
— Всё в порядке?
Он молча кивнул и вздохнул. Питер потоптался у двери и подошёл ближе.
— Обнимать только не надо, — дёрнулся от него Максимов.
Питер поднял ладони, как будто сдаваясь, и просто встал рядом, глядя на него через зеркало.
Оба не знали, что делать.
— Ты про Логана не закончил, — сказал вдруг Пьетро. — Про Чарльза и Эрика рассказал, а про Логана нет.
Непринуждённостью тут даже не пахло, но другой темы у них не было, а обсуждать эмоции Пьетро было неловко и тому, и другому.
— Логан… Просто Логан. Его знать надо, — пожал плечами Питер. — Он не всегда в школе. Один раз хотел остаться, но после случая передумал. Тут многие так делают. Живут как бы не здесь, но временами навещают нас.
— Что за случай? — спросил Пьетро.
«Ты в этом замешан?» — пронеслось у него в голове.
— Да так… Долго рассказывать. Просто ему не нравится, что тут так много народу.
— Ясно.
— А дочка его здесь учится.
— У него есть дочка? — удивился Пьетро. — У Логана?
Питер слабо улыбнулся.
— Я тоже был в шоке. Какой из него отец, он же бывший киллер. Хотя не с моим отцом жаловаться…
— И много у вас в школе таких интересных личностей?
— Каждый второй, — хмыкнул Питер.
Пьетро замолчал, как бы раздумывая, а потом тихо сказал:
— Послушай, мне жаль, что я так сказал про твоего отца. Я всё ещё думаю, что он не прав, но мне не стоило говорить об этом. Кто я такой, чтобы его судить? Я даже не из этого мира.
— Да проехали, — усмехнулся Питер.
Разговор снова иссяк. Потом Питер улыбнулся и сказал:
— Можно вопрос? Это важно.
— Валяй.
— Во сколько у тебя начала расти борода? Я тоже хочу, круто выглядит.
========== Часть 5 ==========
Профессор Ксавье не мог не вызывать доверия. Казалось, каждая частичка в нём была создана для того, чтобы защищать и заботиться об окружающих. Своеобразный родительский генетический код.
Пока он вёл Ванду по коридорам за руку (её никто не водил за ручку с восьми лет, но сейчас это казалось таким правильным), она успела как следует рассмотреть профессора. У него были светлые голубые глаза, добрая улыбка, мягкие руки и такой ласковый голос, что невольно напрашивалась ассоциация со сценой из какого-нибудь семейного фильма, когда отец гладит тебя по голове и обещает, что всё будет хорошо. Чарльз увлечённо рассказывал о школе, перескакивая с темы на тему по мере того, как они проходили мимо разных кабинетов. Кое-где ещё шли уроки, и Ванда с любопытством выхватывала взглядом учеников-мутантов. Речь Чарльза не кончалась и текла плавно, словно ручей. Солнечные лучи щекотали кожу, тело почти перестало болеть после вчерашнего, повсюду царило спокойствие и безопасность, и Ванда подумала, что уже давно не чувствовала себя так хорошо.
В какой-то момент рассказ Чарльза зашёл о дирекции школы, в частности, о них с Эриком. Ванда, которая проспала монолог Питера на ту же тему в машине, прислушалась.
— Эрик замечательный преподаватель, дети его любят, — рассказывал Чарльз с необыкновенным теплом в голосе. — Он ведёт историю: так рассказывает лекции, что даже я заслушиваюсь. Эрик не хочет называть себя вторым директором — говорит, что я создал школу своими руками, а он ничего не сделал, только предал нас всех, но это не так. Он часть этого места, и это то, что есть на самом деле. Нельзя определять себя лишь своим прошлым, настоящее имеет куда больше значения. Твоё настоящее делает тебя тем, кто ты есть.
Чарльз кинул на неё взгляд и добавил:
— Я это говорю и к тому, что тебе не стоит винить себя за то, что произошло.
Ванда отвела глаза и поспешила переменить тему:
— А вы с мистером… Эриком —
— О, можно просто Эрик, — махнул рукой Чарльз. — Называй нас по именам, ладно?
— Хорошо, — кивнула Ванда. — Вы ведь не просто коллеги? Вы друзья.
Чарльз слегка покраснел, и это не укрылось от её взгляда. Ванда продолжила:
— Мне показалось, что Пьетро относится к вам… не знаю, как к отцу. Правда, теперь мне кажется, что здесь все как одна большая семья.
— Спасибо, — улыбнулся Чарльз, гордый своей большой «семьёй». — Мы с Эриком… Знаешь, всё немного сложно.
Было заметно, что он нервничает, говоря эти слова.
— Мы не коллеги, это правда. Но мне тяжело назвать нас друзьями в том смысле, в каком это обычно говорят.
Ванда удовлетворённо кивнула, словно узнала всё, что ей было нужно, и некоторое время шла молча. Однако, через несколько секунд всё же решила сообщить:
— В наше время — в смысле, в наше с Пьетро, в будущем — общество ко всему относится лояльнее. В смысле, к тем, кто отличается от других. К мутантам и… разным другим людям.
Чарльз глянул на неё, широко раскрыв глаза. Ванда улыбнулась.