– Чего вы добиваетесь? – спросил лейтенант, наконец.
– Я хочу понять, что именно произошло здесь два дня назад.
– Я не знаю.
– А как насчет того, чтобы провести соответствующее расследование, опросить людей, собрать улики. Вы хоть что-нибудь из этого предприняли?
– Опросить людей, говорите? – переспросил полицейский и покрутил головой, будто разминая затекшую шею. – А вы знаете, какой вчера был день?
– Вчера? Суббота, насколько мне известно, – ответил Евгений, недоумевая, куда тот клонит.
– Вы в курсе, как наши сограждане, выезжающие на выходные за город, проводят обычно субботние вечера?
– Примерно представляю.
– Пьянки, песни, шашлыки, хождение по соседям за добавкой, пара-тройка обязательных потасовок с последующим братанием и все такое прочее до самого утра, так?
Евгений кивнул.
– А знаете, что творилось здесь прошлой ночью? – участковый обвел рукой поселок.
– Что?
– Тишина. Мертвая.
– ???
– Никто не шатался по улице, не пел песен, не переругивался с соседями. Все сидели по домам и квасили молча. Люди были так напуганы, что, даже напившись до полного непотребства, ни один человек так и не осмелился выйти на улицу.
– Вам бы только радоваться, – съехидничал Евгений.
– И я бы радовался, будь такой результат следствием моих усилий по повышению сознательности наших сограждан, но ведь это не так. Они, наоборот, ждут от меня разъяснений, ждут, чтобы я их успокоил. Несколько семей вообще, как только узнали о том, что тут стряслось, сгребли детей в охапку и укатили назад, в свою Москву или Тверь, – лейтенант с укором посмотрел на журналиста, – а вы предлагаете мне пройтись по дворам, порасспрашивать…
– Разве расследование всех обстоятельств совершенного преступления не является вашей прямой обязанностью?
– Моя задача – следить за тем, чтобы жизнь в Верховцах текла спокойно и размеренно, как равнинная река. Без бурных стремнин, порогов и перекатов. А если кто-нибудь и бросит в нее камень, то поднятые им волны должны как можно скорее улечься, чтобы жизнь вернулась в привычное русло. Если, конечно, никто не будет ее специально баламутить.
– И истина вас совершенно не интересует?
– А я, положа руку на сердце, вовсе не уверен, что хочу ее знать, – лейтенант зашарил по карманам в поисках пачки сигарет, но вспомнил, что оставил ее в кабинете и только крякнул с досады, – мне так спокойнее.
– И вам даже не любопытно?
– Не-а.
– Вы и дальше будете утверждать, что дельце провернул сам сторож?
– Или кто-то из его знакомых, – участковый начал загибать пальцы. – Грабители не могли проникнуть на территорию завода и выйти обратно без его ведома или даже содействия. Они знали, что в магазине есть задний вход, который запирается чисто условно. Они знали, что инкассаторы забирают выручку вечером в пятницу, а потому пошли на дело в четверг, чтобы хапнуть побольше…
– …и попутно они загрызли двух сторожевых ротвейлеров.
– Дались вам эти собаки!
– …да еще разделавшись с ними так ловко, что они даже тявкнуть не успели! Как им это удалось?
– Я ничего не знаю! – полицейский окончательно капитулировал, и ушел в глухую оборону. – Что, да как… Не знаю!
– Быть может, собак сначала отравили или усыпили?
– Понятия не имею! Со всеми вопросами из области собаковедения, езжайте лучше в Вельярово!
– Вельярово? – нахмурился Евгений. – А что там такое?
– Собачий питомник, – его собеседник с радостью ухватился за возможность сменить тему. – О наших четвероногих друзьях они знают больше, чем кто бы то ни было.
– Спасибо за подсказку, я к ним обязательно загляну. Это далеко?
– Не особо, – лейтенант ткнул большим пальцем себе за спину. – Возвращаетесь на трассу и поворачиваете направо, километров через пять будет указатель. Мимо не проедете. Вот только я сильно сомневаюсь, что там захотят с вами общаться.
– Это почему же? – ехидная насмешка, прозвучавшая в словах участкового, не осталась без внимания журналиста.
– Костюмчик не тот, – тот, скривившись, кивнул на его «уазик». – В Вельярово посетители, как правило, на «Роллс– Ройсах», да на «Бентли» подъезжают. С мелкой шушерой вроде нас там дружбы не водят.
– Вот как? – Евгений был несколько озадачен, поскольку впервые слышал о столь интересном заведении, которое, как выясняется, располагалось у него буквально под боком. – Откуда тогда вы сами о питомнике знаете?
– Я же здесь живу! – чуть ли не оскорбился полицейский. – Кроме того, и к нам иногда заезжают ошибившиеся поворотом дорогие черные кортежи. Так что…
Глядя в зеркало заднего вида на постепенно уменьшающуюся фигурку участкового, Евгений подумал, что тот напоминает ему смотрителя маяка, возвышающегося на скальном утесе посреди бушующего моря. Хотя нет, скорее он был смотрителем единственной сухой кочки, затерявшейся на просторах гнилого болота. Старательно избегая, насколько возможно, любых контактов с окружающей действительностью, он будет ревниво охранять порядок и уют внутри своего крохотного мирка. Каждый день он, безупречно выбритый, подстриженный, в выглаженной рубашке, будет аккуратно стряхивать сигаретный пепел в банку, не обращая внимания на то, что земля перед крыльцом покрыта толстым слоем окурков, шелухи от семечек и прочей грязи, к которой метла дворника не прикасалась, пожалуй, со дня основания поселка. И жизнь его будет спокойной и безмятежной ровно настолько, насколько расстилающаяся вокруг гиблая трясина будет для непосвященного взгляда похожа на аккуратно подстриженную зеленую лужайку. Лишь бы ее никто не баламутил.
Глава 2
– Добрый день! Чем могу вам помочь? – проворковал из динамика хорошо поставленный женский голос.
– Здравствуйте, я Евгений Полевкин из «Утреннего курьера», и я хотел бы…
– Извините, мы не даем интервью.
– Мне нужно не интервью! – поспешно заверил собеседницу Евгений. – Я приехал за консультацией.
– Вам следовало прислать нам заявку на e-mail, или хотя бы заранее позвонить. Мы принимаем клиентов исключительно по предварительной записи.
– Но у меня срочное дело!
– Какого рода?
– Это связано с ограблением магазина в Верховцах.
– Подождите минуту, – в динамике что-то щелкнуло, и Евгений остался в тишине.
В ожидании ответа он занялся изучением ограды, пытаясь хоть что-то за ней разглядеть. Однако густая живая изгородь, высаженная за ажурной металлической решеткой, носившей, скорее, чисто декоративную функцию, надежно укрывала секреты питомника от излишне любопытных глаз. Даже при всем желании Евгений не смог бы ничего сфотографировать отсюда, с улицы. Логично было предположить, что с территории будет доноситься разноголосый собачий гвалт, но кроме шелеста листвы, уже теряющей свою сочную зелень, да щебета птиц, не слышалось никаких других звуков.
Он не питал иллюзий относительно своих перспектив оказаться по ту сторону ворот. Участковый был, несомненно, прав, калибр не тот, но не попытаться он не мог. Того материала, что Евгений успел переложить на бумагу за предыдущий вечер, выходило определенно недостаточно. И дело тут не в количестве текста, а в его качестве. Подобные репортажи здорово теряют, если не сопровождаются ссылками на мнение уважаемых экспертов. Разумеется, ему не составило бы большого труда высосать из пальца целый полк таких специалистов, но риск сморозить очевидную глупость оказывался слишком велик. Евгений абсолютно не располагал опытом общения с собаками.
В другой раз он бы не выдумывал бы себе лишних проблем, и всю необходимую информацию нацедил бы из Интернета, но вчера, как назло, связь в очередной раз чудила. Добиться в воскресенье хоть какого-то результата от службы технической поддержки оказалось сродни выторговыванию скидки на тюльпаны вечером седьмого марта. А Евгений как раз собирался поискать в сети что-нибудь про Вельярово…