Вот она скользнула под простыню и нежно массировала его шею, напевая ему на ухо: «Chhupo na chhupo hamari sajjano»[24]. Это была их песня.
По-матерински терпеливая, она учила его в первое время, когда, несмотря на свои безупречные манеры и корректность в отношении с окружающими, в вопросах любви он был сущим неотесанным крестьянином с простым языком. Словно парень с фермы, он говорил в минуты страсти на солдатском языке, потому что не знал другого. «Я хочу тебя трахнуть. Нравится мой член? Ты готова?»
Она глядела на него в полумраке своими прекрасными глазами цвета морских водорослей и виртуозно играла на его теле. Иногда она делала ему массаж и смотрела, как он возбуждается, она заставляла его чувствовать в ней источник всякого изысканного наслаждения, какие он только знал в своей жизни, растягивала удовольствие, наполняя его невыразимой сладостью.
Она была утонченной, прекрасной, хорошо образованной, из хорошей семьи: ее отец, либеральный, цивилизованный мужчина, был адвокатом в Бомбее, но в жены не годилась. Никак не годилась. Это нельзя было списать на снобизм; когда он размышлял над этим, снобизм сразу отметался. Проблема была в другом: он любил свой полк и приятелей-офицеров, любил со страстью, граничащей с безумием. Ни одна женщина, индийская или английская, не смогла бы никогда понять, что они значили для него, а офицеры очень даже осуждали парней, которые спали с местными женщинами, и называли их «джунгли».
Поведение всех его приятелей было в какой-то степени противоречивым: озорные до непристойного среди своих, публично они держались вежливо и корректно. Сунита помогла ему излечиться от такой раздвоенности. Но даже если бы офицеры одобрили ее, в душе он знал, что никогда на ней не женится. В конце концов, они все равно были слишком разными.
«Телом я тебя боготворю. – С этим нет проблем. – Душой я с тобой венчаюсь».[25]
Но в том-то и дело! Если бы у него была душа (в чем он порой серьезно сомневался), она была бы тысячью гранями иной, не похожей на ее душу. В конце концов, несмотря на всю боль, которую предстояло ему перенести, ему было гораздо проще жениться на такой девушке, как Роза.
– Какой-то ты сегодня притихший, – сказала она потом, когда они отдыхали. – О чем ты думаешь?
Она грациозно встала и завернулась в сари.
Он надел шелковый халат, который она хранила для него, и обнял ее за плечи.
– Сунита, я скоро женюсь. Прости меня.
Он почувствовал, как изменилось ее дыхание.
В наступившей тишине слышались жужжание насекомых за окном, скрип колес на улице.
– Я так и знала, что ты женишься, – проговорила она наконец.
Она подошла к столику, где свеча роняла воск на открытку, которую он прислал ей из Англии через три недели после встречи с Розой. Открытка нелепая – сейчас ему было стыдно, – утка, пытающаяся ехать на велосипеде. Она хранила ее словно священную реликвию, как и все, что он дарил ей: дамскую сумочку, игрушечный автомобиль, флакон духов «Вечер в Париже», все еще стоявший в нераскрытой коробочке. Все подарки лежали на полке, где перед образом Шивы горели свечи.
– Когда свадьба?
Ее спина была точеной и прямой.
– Через месяц.
– Ты знаешь ее? Или вас познакомила старая сваха? – Она повернулась и пыталась изобразить улыбку.
– Знаю. Но не очень хорошо. Мы встретились в Англии во время моего последнего отпуска.
– Она хорошенькая?
– Да, но…
– Она хорошая женщина?
– Да, кажется, да.
– Передай ей, что я подошлю к ней киллеров, если она нехорошая.
Она больше не пыталась переставить свечу и просто задула ее. Она была дочерью воина. Джек никогда не видел ее плачущей, не плакала она и сейчас.
– Она счастливая, Джек.
– Я надеюсь, что у нас все будет нормально, – сказал он. – Но жюри в нерешительности…
– Какое жюри? Ты о чем?
– Так, ни о чем…
– Отец хочет, чтобы я тоже вышла замуж. – Она сидела в полумраке на диване. В ее голосе звучала грусть. – Тот мужчина на пятнадцать лет старше меня, но очень добрый, красивый. В общем, подходящий.
«Никто из нас не волен в своем выборе», – подумал Джек. Розу он тоже выбрал более-менее по тем же причинам: его устраивали ее положение в обществе, голос, облик, чтобы не пугать лошадей, полковника и солдат.
– Ты думаешь, мне нужно выйти за него замуж?
– Ох, Сунита, не знаю. Я не могу… – Он замолчал. Если она храбро держится, то и он должен тоже.
«Я почти не знаю женщину, на которой женюсь». – Вот что он думал, когда, рыдая, ехал домой на рикше и потом, когда в холодном поту провел бессонную ночь. Но надеялся, что наутро ему будет лучше.