Эхо будущей грозы достигло меня лишь на следующий день, когда уже вечером, около восьми, мальчишка-посыльный занёс коротенькую записку, гласившую:
«Незаменимая и неповторимая В.!
Загляну, как обычно, по дороге из Управления , смертельно голодный кстати, Нэйт сейчас гостит у родителей. Есть новости о деле нашей дорогой М., вам понравится вам не понравится очень интересные. Рассчитываю на Вашу помощь и любопытство .
Погода просто отвратительная. Даже хуже, чем мой характер.
Целый день опрашивал свидетелей, кажется, простудился.
Подробности расскажу вечером.
Ваш неунывающий детектив,
Клэр Черри в этом время сидел в той самой маленькой комнатке между кухней и чёрным ходом, то ли читая газету, то ли изучая счета своего перчаточного магазина.
Я представила в красках, что меня ждёт вечером, и вознесла молитву святой Роберте и святому Киру Эйвонскому, чтобы первая даровала мне стойкость духа, а второй надоумил Эллиса прийти пораньше, до закрытия кофейни, когда в зале ещё будут посетители.
Объяснить дяде, почему некий детектив задерживается за обсуждением крайне важных дел, было бы гораздо проще, чем оправдать появление того же детектива после закрытия и с чёрного хода.
Однако полночь близилась, кофейня пустела, а Эллис так и не показывался. Я постоянно корила себя за то, что не догадалась задержать мальчишку-посыльного до того, как прочту записку, и не отправила с ним ответ. И даже идея через Мадлен приказать Лайзо навестить детектива и предупредить его теперь не казалась мне такой уж невыполнимой… Но было слишком поздно.
Миссис Хат, словно почувствовав моё состояние, попыталась отвлечь дядю Клэра от слежки и попросила составить ей компанию за чаем. Георг после этого стал в три раза мрачнее обычного и начал поглядывать на незваного гостя с просто неприличной кровожадностью. Дядя Клэр же по-прежнему цедил мелкими глотками крепчайший кофе с перцем и шоколадом и вполуха слушал пространные рассуждения миссис Хат о скверной аксонской погоде, сохраняя капризно-скучающее выражение лица. Мадлен прибиралась в зале, напоследок расправляя на столах скатерти и сворачивая салфетки к следующему дню…
А потом в дверь с чёрного хода отчётливо постучали.
На часах было четверть первого.
– Вы кого-то ждёте, дорогая племянница? – сладким голосом осведомился дядя Клэр. Сна у него не было ни в одном глазу, несмотря на поздний час.
– Возможно, – ответила я холодно. – Однако дела кофейни не должны вас заботить, дядя; прошу, оставьте их мне. Мадлен, будь любезна, открой.
Она счастливо кивнула, и по коридору шустро простучали каблучки. Скрипнула щеколда…
В зале воцарилась мёртвая тишина. Миссис Хат тискала жёлтый платок и то и дело открывала рот, не произнося ни звука, с таким растерянным видом, словно вовсе позабыла человеческую речь. Клэр Черри выжидал. А Георг стоял в дверях кухни, скрестив на груди руки, и из полутьмы коридора фигура его казалась мистической и зловещей.
– А, Мадлен! – послышался вдалеке весёлый голос Эллиса. – Как же я рад вас видеть, просто словами не передать. А есть пирог? А с чем? А когда вы вот так руками показываете – это рыба или мясо? А-а, рыба, потому что плавает. Понял-понял. А можно два? О, спасибо, вы меня спасли! Как говорила моя тётушка Молли, не зови ласково, а угощай, как в сказке… Шучу! А Виржиния здесь?
У дяди Клэра дёрнулся уголок рта.
Шаги всё приближались, и вот в зал не вошёл – влетел, едва касаясь земли, Эллис, на ходу перебрасывая через локоть отсыревшее пальто. Дарёный шарф был обмотан вокруг шеи так много раз, что торчать остались только самые его концы, а сама шея стала похожа на мельничный жернов.
– Доброй ночи, Виржиния, – заулыбался Эллис, отсалютовав мне кепи. И, даже не оглядываясь, быстро добавил: – Вижу, у нас сегодня посторонние?
– Ещё надо подумать, кто здесь посторонний, – тихо, но отчётливо произнёс Клэр. Я поспешила громко ответить, чтобы не допустить перепалки:
– Посторонних здесь нет. Дядя, рада представить вам знаменитого детектива Алана Алиссона Норманна, но учтите, обычно его называют Эллисом. Эллис, познакомься – мой дядя по линии матери, сэр Клэр Черри, баронет. И, да, дядя, маркиз знает.
Клэр всего лишь на секунду поджал губы и сощурился, но этого было достаточно, чтобы лицо его из капризного и инфантильного стало пугающе жестоким. Я уже мысленно ощетинилась, готовясь ответить резко и уверенно на любые претензии, когда Эллис вдруг произнёс с улыбкой, будто сам себе удивляясь:
– Паучий… Цветок?
Реакция дяди была молниеносной и совершенно неожиданной для меня:
– Где?
– Грин-Гроув, – не замедлил с ответом Эллис. Кажется, детектива всё происходящее изрядно веселило.
– Кто? – так же холодно поинтересовался дядя Клэр.
Эллис выгнул брови и ответил ещё более загадочно:
– Точно здесь?
Дядя Клэр взглянул на меня и произнёс спокойно:
– Разумеется, нет. У вас найдётся минутка?
– Для вас – всегда! – расщедрился Эллис, кучей сваливая пальто и шляпу прямо на один из столиков. На скатерти тут же проступили мокрые пятна.
Дядя Клэр отставил чашку с недопитым кофе, быстро провёл ногтем по припухшей нижней губе, всё также хмурясь, поднялся и степенно вышел из зала; Эллис подмигнул мне и направился следом.
Щёлкнул замок в комнатке у чёрного хода.
– И что это было сейчас? – задала я вопрос в пустоту. Миссис Хат всё так же сидела, прикладывая платок то к одной щеке, то к другой. А Георг неожиданно ответил:
– Это было ваше ручное чудовище, леди Виржиния, которое столкнулось с фамильным монстром. И вот что я вам скажу: кто бы там кого ни съел, я буду доволен, – заключил он и скрылся на кухне, едва не столкнувшись в дверном проёме с Мэдди. Та резко отпрянула, едва не расплескав кофе, и недоумённо оглядела зал.
– Не спрашивай, куда все разошлись, – вздохнула я. – Поставь поднос на дальний столик, за ширму. И ступай с миссис Хат на кухню. А когда Эллис вернётся… Сможешь сделать так, чтобы нас не подслушал… – я запнулась и понизила голос – …никто?
Мадлен прекрасно поняла, кто такой «никто», и кисло кивнула.
Правда состояла в том, что на самом деле я не хотела бы, чтоб разговор с Эллисом слышала сама Мэдди, а избежать этого можно было лишь одним способом – дав ей сложное и важное задание.
«Маленькое предательство?» – шепнула на ухо совесть.
Ради собственного блага я не стала развивать эту мысль.
Долго томиться в одиночестве мне, к счастью, не пришлось. Вскоре снова щёлкнул замок, и Эллис, насвистывая, вышел в коридор. За ним, очевидно, последовал и дядя Клэр, но, к моему удивлению, он не стал проходить в зал, а свернул на кухню.
– Мне начинать вас бояться? – полушутя-полусерьёзно спросила я, когда детектив занял своё место за столом.
– Вам? Нет, рано ещё, – успокоил меня Эллис. – Вот когда повзрослеете и заимеете десяток-другой страшных тайн, тогда и начнёте бояться. Но только не меня, – хмыкнул он и подвинул к себе блюдо с пирогом. – Меня вы надёжно подкупили своей волшебной выпечкой и кофе.
– Хотелось бы верить, – вздохнула я и обвела взглядом пустой зал. Приглушённый свет, уединённость и хищная темнота в арке коридора заставляли невольно понижать голос. – Что за «паучий цветок»?
– Цветок такой, – туманно пояснил Эллис, отламывая кусок пирога прямо руками. Крошки посыпались на светло-бежевую скатерть, за отвороты рукавов детектива… – Его ещё называют «осенний крокус», «луговой шафран» и, будете смеяться, «нагая леди». Красивый, нежный, но очень ядовитый. И противоядия, к слову, не нашли даже в наш прогрессивный век, – добавил он и замолчал, явно намереваясь посвятить всё своё внимание пирогу, словно важнее ничего на свете и не было. Я терпеливо промолчала несколько минут, но, так и не дождавшись продолжения рассказа, наконец задала следующий вопрос: