– Сперва подъедем к «Старому гнезду», – распорядилась я тихо. – И не спорьте, мне надо переодеться.
– Это неразумно, – прошептал Крысолов.
– Я настаиваю.
Выяснилось, что без одеяла фамильный тон Валтеров и ледяной взгляд действуют по-прежнему замечательно – даже на мистических духов.
Крысолов сказал вознице пару слов, и кэб свернул на знакомую улицу. До самой кофейни мы, разумеется, не доехали – остановились в тупике неподалёку. Запасным ключом я открыла дверь чёрного хода и велела Крысолову дожидаться меня на улице. На цыпочках прокралась в комнатку между кухней и выходом – там, в комоде, лежало скромное тёмное платье на случай, если очередной кофе или десерт окажется на корсаже, а не на столике.
Тут-то я и обнаружила, что трость пропала.
Самое ужасное заключалось в том, что из памяти начисто стёрлось, где я могла потерять трость. В кэбе? Или ещё раньше, в подвалах театра? Конечно, на ней не было ни инициалов, ни клейма – недорогая поделка на каждый день. Если её кто-то найдёт, то не сможет ни в чём меня обвинить, но всё же…
Стало не по себе.
Переодевание обратилось в пытку. Из-за тревожности и усталости мне постоянно мерещились странные звуки – то шёпот, то скрип двери. Я то и дело замирала, прислушиваясь, но неизменно обнаруживала, что вокруг стоит мёртвая тишина. Руки у меня стали дрожать, чего не случалось уже несколько лет – пожалуй, с похорон леди Милдред. Поэтому к Крысолову я вышла гораздо позже, чем хотела.
– С вами всё в порядке?
Он провёл кончиками пальцев, очерчивая контур моего лица. Но на сей раз жест этот ощущался не вызывающе-непристойным, а… заботливым?
Или мне лишь показалось?
– Да, – ответила я уклончиво. Трость – только моё дело. Моя вина… Хорошо, что это не был подарок дяди Рэйвена! – Просто устала. Пойдёмте скорее в особняк, не так много времени осталось.
В голове водили хоровод кошмары – вот дядя Клэр застаёт нас на пороге; мы сталкиваемся с Магдой; нам преграждают путь люди маркиза Рокпорта, молчаливые и хмурые… Однако беды прошли мимо. Видимо, святая Роберта решила вознаградить мою смелость. Я незаметно вернулась в свою комнату, легла спать и пробудилась только около одиннадцати часов.
Гром грянул только через два дня, во время завтрака, когда принесли утреннюю газету.
Тогда как раз подали чай. На одном конце стола сидела я, по правую руку от меня – Лиам и Паола Мариани. По левую руку – Кеннет и Чарльз, необычно тихие и спокойные для своего возраста. Дядя Клэр расположился напротив меня. Он отказался от чая и предпочёл крепкий кофе без молока и сахара, зато со щепоткой перца и с шоколадом. Ставни были распахнуты настежь, и солнце, изредка выныривая из-за туч, скользило по зеленовато-коричневому убранству столовой. На подставке в углу пылали ослепительно-жёлтые астры; накануне безымянный поклонник прислал их в «Старое гнездо», но я решила, что в общем зале такой роскоши делать нечего.
– Погода сегодня отменная, – заметил дядя Клэр, пригубив кофе.
– Действительно, на удивление солнечно, – согласилась я, глядя сквозь него на астры.
Затем вошёл Джул – по-прежнему весь с ног до головы в чёрном – и с лёгким поклоном вручил Клэру газету, а после удалился. Дядя углубился в чтение, а я, воспользовавшись моментом, начала вполголоса обсуждать с Паолой успехи Лиама и братьев Андервуд-Черри. Честно признаться, в последние дни я чувствовала себя немного виноватой, потому что из-за суеты вокруг приём не могла уделить внимания собственным племянникам. И даже сейчас, когда выдалась свободная минута, не знала, как подступиться с ним. Младший Кеннет пошёл в своего отца – высокий, с рыжевато-каштановыми волосами и крупными чертами лица. А старший, Чарли, очень напоминал самого Клэра в молодости – хрупкий светловолосый ангел. Одно роднило братьев – молчаливость и замкнутость. Они прилежно делали уроки, не ломали игрушек и так же, как и обычные дети, носились по комнате, но лишь до тех пор, пока Паола не просила их быть осторожнее. Тогда они сразу хором извинялись и успокаивались.
– Они очень умны, леди Виржиния, – задумчиво произнесла Паола, подводя итог весьма пространной речи. – Но я привыкла видеть… более дерзких мальчиков, пожалуй. Непослушных, капризных. А Кеннет и Чарльз словно сошли со страниц нравоучительной книжки для детей. При этом они не запуганные, у них есть свои игрушки. В родном доме их явно любили, они привыкли к вниманию и заботе. Словом, загадка для меня.
В эту самую секунду на другом конце стола чашка непозволительно громко звякнула о блюдце. Мне даже сперва показалось, что оно раскололось.
– Миссис Мариани, я думаю, что наш разговор… – начала было я, справедливо полагая, что дядя Клэр недоволен тем, что мы так открыто обсуждаем его ненаглядных внуков.
Однако договорить мне не позволили.
– Виржиния, вы не откажете мне в маленькой просьбе? – в высшей степени вежливо и спокойно обратился ко мне Клэр.
Я кивнула:
– Если это будет в моих силах, разумеется.
– Мы не могли бы пройти в гостиную? – улыбнулся Клэр. Глаза у него были совершенно стеклянными. – Прямо сейчас, дорогая племянница.
Меня пробрало ознобом. Что-то подсказывало – лучше не спорить.
– Конечно, дядя.
Проходя мимо вазы с астрами, он машинально вытянул один цветок и стиснул в пальцах. Мы проследовали в гостиную – мимо бледной Юджинии, мимо пугающе неподвижного Джула с его невозможно красной шевелюрой, по изматывающе длинным коридорам… Потом Клэр закрыл дверь, провернул ключ в замке и обернулся ко мне.
– Присядьте, Виржиния. И прочитайте, пожалуйста, это. На третьем развороте.
Я протянула руку, холодея.
Кажется, мне уже было ясно, кто расстроил Клэра.
«"Бромлинские сплетни"»
… октября … года
КОГДА ИДЕАЛ ОСТУПАЕТСЯ,
или
Почём теперь Честь?
Какой должна быть безупречная леди?
Разумеется, каждый из нас в меру своего разумения отвечает на сей вопрос. Истинная леди бескорыстно добра. Помыслы её чисты. Она заботлива, скромна и благоразумна. Платье истинной леди всегда подобает случаю. Она не следует модам слепо, но выглядит достойно, даже если её застигли врасплох. Леди умеет поддержать беседу, она образованна и мила. Ей не чужды некоторые чудачества, лишь оттеняющие совершенство…
Однако что, если «чудачество» перейдёт границу дозволенного?
Можно самостоятельно вести дела – и оставаться при этом леди. Что поделать! Судьба посылает испытания даже лучшим из нас, и если нежному цветку суждено остаться без поддержки и опоры, то милостью Небес, чрез Труд и Терпение, он сможет расцвести прекраснее иных оранжерейных роз.
И таким цветком мы будем восхищаться.
Можно ли путешествовать по городу без сопровождения верной служанки или компаньонки? Да, но с превеликой осторожностью. От похвального самоограничения и отказа от роскоши, когда леди, соблюдая траур или иной обет, не садится в экипаж, а идёт в церковь пешком, и до дерзких прогулок в одиночку к парикмахеру или перчаточнику, когда любой посторонний мужчина может приблизиться и даже заговорить – всего один шаг! И как легко его совершить…
Можно ли кинуться на защиту невинного ребёнка, провести ночь в логове убийцы, спасая дитя от смерти, но остаться при этом леди? Да, можно, если то будет угодно Небесам, и они обрушат смертную кару на голову нечестивца. Однако как часто снисходят Небеса до цветов, что растут в наших садах? И стоит ли рассчитывать на Высшее Милосердие – или нужно положиться на джентльменов, которые всегда готовы прийти на помощь истинной леди?
Как легко перепутать благородный порыв с гордыней! Как легко оступиться!
Всё чаще предаваясь недостойным истинной леди занятиям, можно и не заметить тот пронзительный момент, когда позади окажется граница приличия.