– Даже не вериться, что она дочь Томаса. Она так пахнет! – Питт принюхался. – Блаженством и счастьем.
– И мятой! – добавила Габриэла.
Утро в доме семьи Доннован началось со скандала. Джон, держал на руках маленькую Октавию и вычитывал жену, что не разбудила его ночью. В гостиной собралась вся семья и они все ходили вокруг малышки. Питер демонстративно не смотрел на Чарли и даже сел дальше от неё. Шарлотта же, наоборот, пыталась заговорить с ним и со стороны вся их беготня по комнате выглядела комичной. Моника, прибывшая рано утром вместе с сыном, старалась не курить при детях. Она крутила в руках сигарету, молча наблюдая за отцом. Элиза устроилась на полу, рядом с диваном, возле окна, чтобы им не мешать и наслаждалась моментом воссоединения семьи. Девушка наконец сняла с себя это платье и переоделась в чёрные кожаные штаны и красную байку Питта, ещё со времён футбольного прошлого. Адам сел рядом с ней и тоже молчал, пока Джон разговаривал с Габриэлой.
– Мама, – Элиза посмотрела на Адама снизу-вверх. – Нужно всё рассказать, он заслужил.
Девушка стала и взяла за руку Майкла:
– Мы пойдём наверх!
Моника напряглась.
– Не бойся! – сказала ей сестра. – Папа, отдай мне Октавию.
Мистер Доннован передал ребёнка дочери. Когда они вышли, Моника закурила. Она с наслаждением выпустила дым:
– Да, история будет длинная!
Габи села рядом с Адамом:
– Сколько лет прошло, кажется вечность! – Начала женщина. – Вики всегда была заводным ребёнком, весёлой и жизнерадостной, капитаном группы поддержки в школе. Она с детства участвовала во всех мероприятиях, организовывала сборы средств нуждающимся, помогала в хосписе.
Однажды, мне позвонили из школы и сказали, что на тренировке Вики стало плохо – она потеряла сознание. Тренер вызвал скорую и нашу девочку забрали в больницу. Мы с Джоном сразу же поехали туда. Врачи сделали анализы и вынесли нам приговор – у Виктории была опухоль мозга. Это стало для нас ударом, но мы не отчаивались. Мы прошли обследования, прогнозы были хорошими. Сделали операцию, и казалось, жизнь наладилась. Пока через год всё не повторилось. На этот раз мне позвонила соседка Вики по общежитию, где они учились. Виктория хотела стать ветеринаром, поступила в Глазго. Мы поехали туда. Опять ночи в больнице, анализы, нервы и слёзы девочек у койки сестры. Помню ужас в глазах Джона, когда врачи отказывались делать повторную операцию. Они объясняли это тем, что опухоль задела какую—то важную область и … – Женщина махнула рукой. – Ничего не понимаю в медицине. Вики выписали домой умирать. Под нашу ответственность, естественно. Джон задействовал все связи, чтобы наша девочка провела последние дни дома. Я никак не могла смириться с этим, никак. Помню, к нам в город приехал бродячий цирк и девочки потащили меня туда. Я ненавидела в тот момент весь мир, глядя как моя Вики, словно ходячий мертвец, позировала на камеру Монике. Девочки делали вид, что всё хорошо: смеялись, смотрели представления, ели какую-то еду. У меня тогда от всего этого закружилась голова и я присела на скамейку, рядом с какой-то женщиной. Она спросила плохо ли мне. – Габи замолчала, набираясь с силами. – Это не в моём характере, говорить о переживаниях с первым встречным человеком, но ей я рассказала всё! Хотя даже не помню ни имени той женщины, ни как она выглядит. В память врезался лишь её вопрос:
– На что ты готова, чтобы спасти свою дочь?!
– На всё! – ответила я ей.
Дальше – туман. Очнулась, а в руках пузырёк с красной жидкостью и записка:
«Дай своей дочери выпить это сегодня ночью, и она будет здорова».
– Как смотрел на меня Джон! Я чувствовала себя сумасшедшей, рассказывая ему об этом. Лишь Элиза поддержала меня. Она сказала, что от этого ничего не изменится, но хотя бы я успокоюсь. И мы сделали это. Ночью собрались у постели Виктории, ровно в полночь. Я дала ей выпить из флакончика, а потом Элиза взяла его из моих рук и тоже сделала глоток. А за ней и все мы. Почему, зачем – не спрашивай. Просто так, в знак того, что мы семья. А после, мы просто пошли спать. Не было чувства, что мы сделали что-то особенное, как будто поужинали и разошлись.
Габриэла замолчала. Адам, внимательно следивший за рассказом, спросил:
– И всё?
– Да, та часть в правдивость которой поверить ещё можно!
– Давайте вторую часть!
Моника встала:
– Налью-ка я тебе выпить! И себе тоже! – Девушка открыла бар и достала бутылку. Наверху послышал какой-то шум.
– Проверю, что там! – Джон взялся за трость.
– Нет! – Моника резко взвизгнула. – Нет, папа! Там всё в порядке.