Я осторожно выглянул в основной кабинет — Кей уже оделась и сидела на стуле возле докторского стола, выпрямив спину и положив руки перед собой.
— Не будет нормального цикла, скорее всего не будет возможности зачать ребёнка, будут частые боли и..
— Это же и раньше было. Ей назначали препараты, даже операции какие — то делали — не один раз..
–..но раны не заживали, не успевали зажить, потому что вы ебётесь как ненормальные!
— А вы — как нормальная?
— Это уж я не с вами буду обсуждать. В общем, прогнозы так себе. И я бы на вашем месте..
— Вы можете прямо сейчас занять моё место. Оно свободно.
— То есть как? Вы не её. ээ. молодой человек?
— «Это уж я не с вами буду обсуждать».
Рука скривила губы, которые стали похожи на задницу котёнка.
— Как скажете. В любом случае, нужен очень тщательный и ежедневный уход, в противном случае проблемами с маткой вы. то есть Кей не отделается.
Мы посмотрели друг другу в глаза.
— У вас кровь на правой щеке.
Рука достала небольшое зеркало, влажную салфетку и стала оттирать вагинальную кровь Кей со своего лица. Когда она закончила, мы вышли в основной кабинет. Кей сидела в той же самой позе, что и 15 минут назад. Рука дала мне стопку бумаг — анализы, заключения, рекомендации, рецепты — и попрощалась.
Кей неохотно встала и мы вышли за дверь. На улице я отдал эту стопку Кей, но ей было всё равно. Я закурил, предложил сигарету и ей — она не отказалась.
— Ну, типа, было хорошо. Может, увидимся как — нибудь.
— Может. И зачем весь этот цирк с «мне это больше не нужно»?
— Так и есть, мне всё это больше не нужно.
— Понятно.
И в чём же проблема? Хахаха, ну и ладно. Я выну вилку из своего дорожного набора и ты не сможешь устоять.
— Правда, всё. Не мучай меня больше, я устала.
— Хорошо — хорошо. Пока! Следи за своим здоровьем.
— Постараюсь. Пока, Рэ.
Ха, тающие кучи чёрного снега, грязная вода, вытекающая из — под этих куч, кривые ручьи — я помню, как ты дрожала, там, на бурых плитах напротив Яузы. И текла, и металась, и злилась, и не прекращала.
Когда осенью ты придёшь ко мне на день рождения, мне будет уже нечего тебе сказать.
Party 1
У меня всё хорошо, я не на бойне. Паутина сползает с голого бетонного потолка и летит по воздуху, вьётся и сверкает на солнце. Практически неуловимо раскачивается кирпич, который кто — то засунул в верёвочную петлю, под кирпичом — подобие упавшего стула: две поставленные друг на друга покрышки. Верёвка привязана крепким узлом к массивному крюку, торчащему из потолка.
Крюк вмонтирован плохо, покачивается вместе с кирпичом и тихонько скрипит. В полузаброшенном здании кроме меня никого, по крайней мере здесь, на третьем этаже. На первом есть небольшой склад тротуарной плитки, но туда практически никто и никогда не заходит.
Ветер поднимает вверх сухую грязь, я дышу этой взвесью, вдыхаю сильно до тех пор, пока не появится желание чихнуть. И раз, и два. Слезятся глаза — все в пыли, песке, и изображение смазывается. Стены плывут, деревья в оконном проёме покрываются рябью, начинается дождь.
Сажусь на деревянный ящик и жду. Рассматриваю грязные кроссовки, шрамы на ногах и руках; рисую пальцем на полу какую — то хуйню. Злюсь, затаптываю нарисованное, снова поднимаю пыль, встаю, беру ящик и швыряю его в стену, прыгаю на него, ломаю, он громко хрустит, выламываю руками рейки, они оставляют занозы, ну и насрать, прижимаюсь спиной к стене, дышу глубоко, я — океан, я — большое лёгкое голубого кита, вдох — выдох, вдох — выдох, чихаю, складываюсь пополам, руками почти дотягиваюсь до мысков кроссовок, теряю равновесие и падаю, упираясь головой в пол.
Хаха, я грёбаный идиот.
И тогда мы встретились впервые. Скайп, чатики — ну, ничего особенного там не происходило, пустой трёп. Ты знала и так, без моих никчёмных подкатов, что я хочу тебя выебать. Готика — тугой корсет и опухшее лицо с подведёнными глазами, игры в суицид, грязь, говно, непрокрашенные волосы, больницы, ночь, бессонница, бравада. Северо — восточная окраина Москвы.
Ты наблюдала за двумя предыдущими практически в реальном времени — и от этого только больше распалялась. Ты и общалась с ними, и встречалась в выходные, если на улице было не холодно. Тот же бессмысленный трёп, то же желание казаться необычными. Я знаю, на чьём члене ты тренировалась, чей член обхватывала своими пухлыми губищами, чей. кому ты заглядывала в рот, в глаза и называла чуть ли не своим «учителем».
Кажется, его звали «Колдун», да? Какой — то слегка припизднутый малый, на бесплатные и туповатые фокусы которого ты повелась. И велась долго, не один год. Алистер Кроули переродился в Свиблово и ты первая об этом узнала.