— А этот, булочник сраный, всё бабками измеряет,
Он глубоко затягивается, я глубоко затягиваюсь.
— «Нет такой болезни, которую сейчас нельзя вылечить — были бы деньги». Да что ты, а. «Деньги». Колумбию мне открывает, с таким видом, будто обделается сейчас от важности момента. Ну ебись со своими деньгами, целуй их и обнимай, пока нервы позволяют. «Мы изучили твои анализы, я отнёс их нашему семейному врачу». А кому ещё отнёс? В краеведческий музей не отнёс? В рамку их там не вставили, не организовали выставку одной картины? Я просил, просил не показывать эти результаты анализов никому, мы договорились, что я сам решу, куда мне обратиться. «Конечно, Вик. Ты уже достаточно взрослый». Я — да, а вы что — то не очень. Да,
Уймись, Вик, я тебе сейчас втащу.
— Я допускаю, что они сделали это, желая мне добра. Ну вот так они доброту представляют — посветить моими вич — плюс результатами. Спасибо, мама и папа. Люблю, целую, подставляйте задницы.
Тук — тук.
— Вик, у вас там всё хорошо?
— Просто отлично! Ма, тебе что — нибудь нужно?
— Нет — нет, будьте чуточку тише, пожалуйста.
— Мы тебя разбудили?
Да выйди ты уже к ней за дверь, там поговорите, а то как в тюрьме или в палате для особо буйных.
— Нет, я ещё не ложилась, хотя пора. И тебе тоже пора бы уже спать, Вик.
— Мне завтра никуда не надо. Прости, будем тише.
Вздох, тапочки бьют сначала по пятке, потом по полу, шарканье, скрипит дверь, тук — дверь закрылась. Чувствую, что на сегодня хватит. Но не могу уйти, пока Вик сам этого не захочет — вдруг я ему нужен сейчас, время побыть наедине у него ещё будет.
Добиваем косяк, Вик осторожно выглядывает за дверь и
— Сейчас приду.
— выходит из комнаты. Гремит чем — то на кухне, возвращается с четырьмя бутылками пива, два «Гинесса» и два «Мёрфиса». Беру «Мёрфис», жадно пью, захлёбываюсь, чуть не отправляя пиво обратно. Говорю, тихо, почти шепчу
— Вик, почему ты даже сейчас зол на неё? Тебе осталось меньше суток, а ты всё..
И тут же жалею.
— Я тебе уже рассказал почему.
— Говори потише, пожалуйста, Вик..
— Хорошо,
Он переходит на злой шипящий шёпот.
— Буду потише. То есть ты считаешь, что я мало рассказал? Тебе лично было бы мало этого, так?
У него аж зубы скрипят. Я не могу молчать, «честность — вот что нас объединяет». Пока ещё.
— У меня ситуация похуже, не вообще, а в плане отношения с родителями. Они не хотят, чтобы я был как они, они — это я и есть, или наоборот. Отца это касается в меньшей степени, с мамой всё сложнее и запутаннее.
— Например?
Я отпиваю пива и сбивчиво рассказываю несколько историй, опуская какие — то детали, не то что приукрашивая. Руки затряслись, стало слишком нервно, спрашиваю у Вика, есть ли ещё у него трава — есть — прикуриваю сигарету, пока Вик возится с косяком, становится немного легче, не от сигареты — теперь хоть кто — то знает, что время от времени происходит у меня в голове и дома. Молча выкуриваем косяк, я продолжаю рассказывать, иссякаю, жду реакции. Вик спокоен, сидит в кресле напротив меня и рассматривает ногти на руках. Открывает пиво, сдувает пену на пол и
— Тебе это нравится?
— Да.
— Вот! А мне вся эта поебень с МОИМИ родственниками не нравится! Меня это пиздец как раздражает. Мало ли что у кого в семье происходит, каждый сам делает свой выбор, я могу прислушаться к тебе, ты — ко мне, выслушаем друг друга, поспорим и пошлём на хуй, каждый останется при своём мнении.
Я успокаиваюсь — реакция совсем не та, которую я ожидал увидеть, почувствовать. Я уже приготовился подраться или просто уйти, если Вику будет неприятно меня выслушивать. Расплываюсь на диване и открываю вторую «Мёрфис».
— Странно, Дэнни, но я хочу спать. Ты как, дойдёшь домой? Или тебя проводить?
— Спасибо, Вик, справлюсь сам, воздухом подышу перед сном. Во сколько завтра встречаемся?
— В четыре.
— Утра?
— Днём, Дэнни, уже три часа ночи. Ты мне правда нужен завтра. И я тебя пойму, если не придёшь. Всё равно знаешь, где меня найти.
— Лучше б не знал.
— Дэнни, ну блядский папа, опять всё сначала.
— Прости, Вик,
— я поднимаюсь, с дивана, он остаётся сидеть в кресле, прикуриваю,
— Я буду. Обязательно буду. Знать бы ещё,
— затягиваюсь, выпускаю дым в потолок, наклоняюсь к Вику, ищу смысл в его глазах,
— Чем мне придётся расплачиваться за сегодняшний вечер в будущем.