Наверное, я слишком много подробностей вывалил на Вика тогда. Я спешил, и знал, что Вику конец через пятнадцать часов, можно говорить всё и эти слова не выйдут за границы его комнаты, за границы его черепной коробки. Вспоминая детали какого — то определённого секса с Миднайт, я осознавал, что хочу ещё и ещё, каждый день, и вместо того, чтобы помогать Вику, быть с ним до последнего, я бы предпочёл выебать Миднайт, выместив на ней страх, отчаяние, злобу и. мм. грусть от происходящего. Она не против, если я её бью во время секса или становлюсь грубым — это единственная ситуация, в которой она мне подчиняется.
Вик рассуждал о том, как он мог быть на моём месте и в какой позе, а может, мы могли выебать её вдвоём, а ещё привести Ру — подругу Вика — и устроить групповуху, я подыгрывал Вику, тянул за последние ниточки, которые могли бы удержать его здесь, Вик не стеснялся, препарируя мою мать, не извинялся, что так свободен в выражении своих желаний, а я не испытывал никаких эмоций, у меня был чёткий блок — Миднайт ему не даст. Нет, эмоции у меня всё же были — внутри я плакал и истекал кровью, подкладывая Миднайт под Вика в разговоре с ним и зная, что это невозможно осуществить на деле. И ниточки обрывались.
— Дэнни, слушай, всё это охуенно и прекрасно, я и не знал, что Миднайт способна на такое, готова и так и вот так, и гондоны вы не используете, потому что бояться нечего, и теперь ты вспомни, пожалуйста, попробуй, почему я ухожу. Для меня последние полгода — это арабская вязь, выглядит красиво, но бессмысленно, потому что я не знаю языка, у меня есть опыт общения на другом языке, но не на этом. И времени, чтобы изучить, вникнуть у меня нет. И шансы на то, что я успею его изучить, привыкнуть к нему, ничтожные. Значит, я окажусь в очень некомфортной среде, враждебной ко мне среде — так я считаю — и красивые витиеватые буквы меня всё равно раздавят. А я не хочу, чтобы меня давили. Хочу опередить и победить, хахаха, даже если победа — моя шея в петле. Моя смерть.
Ниточек уже не было, я держал в руках пустоту.
Первые несколько раз с мамой, с Миднайт, были механическими. Самый первый секс был вообще определяющим, года три назад, этот секс выбил из меня привычное ощущение, привычное восприятие каких — то вещей, с ним не связанных. Не было неловкости, я был уверен, что не делаю ничего запрещённого или, там, того, за что меня можно осуждать. Извращение. Это слово я не могу применить, это слово ничего не выражает в моём случае, не отражает того, что я переживаю, когда кончаю в Миднайт, и она извивается, и стонет, и плачет от удовольствия, и сжимает кулаки, стискивает зубы, ей хорошо, она шепчет
— Мне это нужно, Дэнни, я без ума от тебя.
— и хочу её понять, но здесь нет места разговорам, я установил эти правила, и если ты хочешь меня, Миднайт, то делай это молча.
Тогда, первый раз. Я пришёл домой от Вика, всё было по — другому ещё, но что теперь об этом, пришёл, дома никого, я разделся, взял свежее бельё и пошёл в ванную — потный и липкий, мне очень хотелось в душ, под прохладную струю, закрыть глаза и шевелить губами, размышлять вслух о том, что мне сейчас кажется важным.
Щёлкаю выключателем — свет в ванной включен, открываю дверь и вижу Миднайт, сидящую на бортике ванны и выщипывающую волосы вокруг пизды. Быстро закрываю дверь,
— Ёбаная сука, закрылась хотя бы!
— и иду к себе в комнату. Сажусь в кресло, закуриваю, какого хуя, думаю, где Фил, да где ему быть, как не под капотом очередной тачки,
— Привет, Дэнни. Я тоже очень, очень рада тебя видеть.
— заходит голая Миднайт. Я отворачиваюсь, докуриваю и всё — таки иду в душ.
Поливаю себя прохладной водой, перед глазами Миднайт с щипчиками для бровей, но где у неё брови, а где… Нет — нет, блядь, уйди, я пью воду из — под крана, во рту пересыхает быстрее, чем я успеваю напиться, пена от шампуня сползает с головы, я плююсь, что ж ты, блядь, пенишься, закрываю воду, вытираюсь, надеваю трусы. Стою и смотрю на закрытую дверь. Выйти? Но я не могу не выйти, сколько я здесь смогу ещё просидеть. Дверь белая, я выискиваю взглядом трещины или потёртости, чтобы зацепиться хоть за что — то, как будто это мне поможет. Сутулюсь, расправляю плечи, снова сутулюсь, разглядываю пальцы ног. Прислушиваюсь. Хлоп — открываю дверь и выхожу.
Миднайт лежит на моём диване, курит и мастурбирует — специально легла так, чтобы я зашёл и сразу увидел, как её чёрный лак на ногтях контрастирует с розовой кожей. Стою в дверях, в комнату не захожу.