- Ничего... - пожала я плечами. - Он открыл футляр, достал какую-то бумагу, просмотрел ее, и снова убрал назад.
- Что вам сказал отец насчет содержания бумаги?
- Сказал, что это деловая переписка. Я в этом ничего не понимаю, так что более интересоваться не стала, а отец ничего уточнять не стал.
- Ваш отец прочел все три бумаги?
- Такие три?.. - удивилась я. - Там была всего одна! И потом, в тот небольшой футляр три бумаги никогда бы не влезли! Там хватило места только для одной, и та была скручена очень плотно.
Про себя подумала: надеюсь, к этому времени Леон уже приобрел у хозяина "Серебряной звезды" маленький потрепанный футляр из числа тех, в который можно с трудом затолкать одно из двух долговых обязательств - пусть теперь докажут, что я говорю неправду!
Три бумаги, вернее, три долговых обязательства... Похоже, что господин губернатор влез в долги к семейству Монте куда глубже, чем предполагал Леон. Понятно теперь, отчего хозяин здешних мест снизошел до разговора со мной - надо попытаться хоть как-то выправить то непростое положение, в котором он оказался. Проще говоря, необходимо каким-то образом вернуть себе долговые обязательства, или хотя бы часть из них.
- Так говорите, там была одна бумага... - протянул губернатор. - И где же она сейчас?
- У моего отца, разумеется... - пожала я плечами.
- И все же я думаю, что вы не сказали мне всей правды... - мужчина продолжал гнуть свое. - При нем должны были находиться еще две бумаги...
- Может, и находились, только мне об этом ничего неизвестно. Конечно, вы можете отправить людей на поиски тела господина Тадео, но они вряд ли хоть что-то отыщут. Дело в том, что неподалеку от того места стоит поселок индейцев...
- Они могли обшарить тело погибшего?
- Исключено - к таким несчастным, кого убила ламия, те люди опасаются даже прикоснуться. Ламия высасывает человека досуха, и от него остается только сухая оболочка. Местные жители, когда встречают такой высохший труп, разводят рядом костер и крючьями или палками затаскивают на него сухое тело, и находятся рядом с костром до того времени, пока от тела ничего не останется. Так что уверена - от моего супруга осталась только горсть пепла.
Вообще-то тут я несколько приврала: как рассказал Леон, то племя, тотемом которого является ламия, не сжигает жертв ламий, а складывает высохшие тела в пещеры, но господину губернатору об этом знать не стоит.
- Вы много узнали о ламиях.
- О таких вещах известно подавляющей части старателей.
Мужчина какое-то время молчал. Конечно, он мечтал о том, что долговые расписки сгорели вместе с Тадео, но это было бы слишком удачным выходом из того непростого положения, в котором оказался высокопоставленный красавец. Немного помолчав, он решил предпринять еще одну попытку узнать еще что-то о своих ценных бумагах.
- Я могу быть с вами откровенен?
- Разумеется!.. - я изобразила на лице должный восторг от оказанного мне высокого доверия.
- Эти бумаги для меня очень важны, и если они каким-то образом отыщутся, то в будущем вы можете рассчитывать на мою всемерную помощь и покровительство.
- Право, не знаю... - я сделала небольшую паузу. - В семье Монте я прожила совсем недолго, но кое-что из нравов той семейки успела понять - они доверяют только своим. Наверняка с Тадео в Делф приехало несколько человек, и если кто-то из них с того времени покинул Делф, то этот человек почти наверняка увез те бумаги с собой. Понимаю, вам неприятно это слышать, но ничего другого мне в голову не приходит.
Губернатор молчал. Не знаю, о чем он думал, но вскоре заговорил вновь.
- Вы очень красивая женщина, но у меня все одно не укладывается в голове, отчего Тадео решил жениться на вас, когда у него, можно сказать, уже была невеста, причем из числа тех, за руку которых между кавалерами идет борьба...
- Сомневаетесь, что у нас действительно была свадьба? У меня есть свидетели: священник, который нас венчал, мои родственники, присутствующие на свадьбе, экипаж "Серебряного ветра", спасший меня из воды, господа Оррис, приютившие у себя...
- Что ж, неплохо... - судя по лицу господина губернатора, он уже прикидывает, каким образом можно прижать отца Тадео, чтоб тот не напоминал почтенному аристократу о долговых расписках.
- Господин губернатор, возможно, я скажу вам странные вещи, о которые я ранее никому бы не обмолвилась...
- Я весь внимание.
- У меня нет доказательств, но... Поинтересуйтесь прошлым семейства Монте - у них полно секретов, о которых лучше никому не знать. Я услышала обрывок разговора Тадео со своим отцом... Не могу утверждать наверняка, но там и до меня там были девушки, которые вскоре пропадали после тайной свадьбы: похоже, у мужчин этой семьи имеется великий грех - развлекаться с красивыми девушками, а потом избавляться от них. Кажется, это щекочет нервы мужчинам того милого семейства.
- Интересно... - протянул губернатор, у которого к этому времени немного улучшилось настроение - похоже, он прикидывал, что если все сказанное мной окажется правдой, то следует заняться шантажом богатых торгашей. - А не боитесь, что те тайны выйдут наружу? Вы по-прежнему носите их имя, и имеете право на имущество погибшего супруга...
- Ничего я не имею. Чтоб вы знали: весь торговый дом принадлежит Салазару Монте, отцу Тадео - таковы правила в этой семье. У Тадео нет ровным счетом ничего, так что наследовать мне нечего. Подобное положение дел меня вполне устраивает - не хочу больше видеть никого из той семейки и слышать о них тоже ничего не желаю...
Наш разговор длился еще с полчаса, после чего меня вновь отвезли в городскую тюрьму, только в этот раз выделенная мне камера куда больше напоминала гостиничный номер - кровать, стол, стулья, да и оконце было побольше. Впрочем, там я не задержалась, потому как вечером меня выпустили, дав на прощание добрый совет как можно быстрее покинуть Делф. Вообще-то я и сама намеревалась это сделать, и потому без задержки отправилась в "Капитанский штурвал", где меня с нетерпением ждали Леон с Эдгаром.
- Ну, как все прошло?.. - спросила я, когда за мной закрылась дверь комнаты.