– Тузенька! Тузя, нельзя! Фу!
А «котик» вообще не реагировал. Тогда я попыталась отнять несчастную руку, но мощная лапа прижала её к моей же ноге. Утробное рычание сформировало в моём мозгу страшную картину: стоит отнять понравившуюся конечность у животного, как оно эту самую конечность оторвёт и оставит себе. На память. Пришлось сидеть смирно и «наслаждаться» происходящим.
Из сумрака на нашу ветку вывалилась Кама. Оправив платье, она озадачено уставилась на нас и довольно тихо спросила:
– Что ты с ним сделала?
Молчу, ощущая все прелести внезапной влюбленности «котика».
– Знаешь… – протянула вдруг ведьма с серьёзной задумчивостью во взгляде. – Мне порой кажется, что тебя стоит бояться больше, чем любое другое существо в этом чёртовом мире.
Вообще-то, не удивительно. За два с половиной года я не раз вляпывалась в неприятности. Причём, страдают обычно все, кто находится рядом. Камира же почти всегда была свидетелем моих абсурдных неудач, но как-то выходило так, что она была на безопасном расстоянии.
Казалось бы, вот что может случиться в классе кулинарии, под строгим наблюдением преподавателя? Но случилось! По всем моим расчетам должен был получиться вполне съедобный борщ, но мне не хватило остроты приправы, и я решила усилить её наговором. То, с какой скоростью этот самый «борщ» в итоге мчался по коридорам академии, при этом громко возмущаясь, что температура для варки слишком высока, видели все.
– Лучше помоги, – тихо возмутилась я, но как выяснилось позже, помощь уже спешила.
В тиши ночного леса раздался чёткий, вкрадчивый голос:
– Всем выйти из сумрака.
Ночной дозор, подумали вы? А вот и нет! Где ж ему взяться в Академии Единства с утра пораньше?
Тут же из теней повыпрыгивали одногруппники. Кама решительно смотрела на меня, одним взглядом давая понять: сейчас она меня сдаст, ибо Тузя до сих пор не может оторваться от моей конечности, а расставаться с ней я не планировала.
– Мастер Тунго! У Лои Хепт тут проблема с Тузей.
Бровями просигнализировала Каме о том, какая она идиотка, ибо голос, звучавший ранее, вовсе не преподу принадлежал. Я в нём вообще не узнала никого из тех, кто преподавал в нашей академии. А вдруг какая-нибудь проверка? Тогда нам всем не поздоровится.
– Адептка? – раздался снизу тот самый голос. – А вы где?
– Тут, – крикнула девушка, пытаясь разглядеть мужчину, но туман еще не развеялся, поэтому попытки были бесполезными. – На дереве. И мы в не очень приятной ситуации. Тузя с ума сошёл.
Больше всего я ожидала услышать, как ругается мастер Тунго, снова и снова обвиняя меня во всех бедах, но тот лишь с легкой ноткой любопытства спросил:
– Лоя Хепт, говоришь? Я даже удивляться не буду, однако… Лоя, Вы там живы?
Глянула на урчащего зверя.
– Почти, мастер.
– Камира, попробуйте отвлечь зверя на себя и ныряйте в сумрак. Думаю, у Хепт будет время, чтобы спрыгнуть. Лоя, не бойтесь, я вас поймаю.
Переглянулись с ведьмой.
– А точно поймаете, мастер Тунго?
Всё-таки, леший уже не первой свежести, мало ли…
– Я поймаю, – как гром среди ясного неба, прозвучал голос демона, кторого крайне не хотелось бы видеть не то, что в сумеречной аудитории, а во всей академии в целом.
Вот те раз.
В панике я активно затрясла головой, изображая болванчик. Совершенно не хотелось прыгать в руки к демону, от которого, по-хорошему, драпать надо. Но Кама уже ухватила Тузю за хвост и со всей мощи потянула на себя. Кис не просто отвлекся, он взвыл раненым зверем, но продолжал стоять на своём… Точнее, на моём, прижимая меня своей лапой к дереву. Грозно зарычав, он медленно повернул голову, демонстрируя ведьме убийственный прищур и пока та, в оцепенении наблюдала за блеском янтарных глаз, хорошенько приложил её хвостом. Ведьма полетела с дерева, как мокрый бумажный самолётик, сопровождая весь полёт визгом, а Тузя… Тузя вернулся к тому, от чего его отвлекли.
– Поймал, – раздался незнакомый голос снизу. – Ну и день сегодня, то ректоры неадекватные улыбаются, то ведьмы с неба падают.
– Магистр Торн, не могли бы вы держать свои мысли при себе? – серьёзно спросил Вельзевул, а затем обратился ко мне. – Адептка, вы там живы?
Потрясённо кивнула, уставившись на норга, меланхолично трущегося мордой о мою руку, потом вспомнила, что меня не видят и произнесла: