— Мяу! — отчаялась Филька. — Мяу!
— Рахимушка! Будь мил, подай вон ту баночку, я туды плесну киске супчику. — попросила бомжиха.
Рахим отошел к некоему подобию кухонного шкафа, сбитого из четырех досок. На его полках стояли пустые разнокалиберные консервные банки, заменявшие бомжам тарелки и кружки.
Древним, с отбитой эмалью половником женщина принялась разливать суп.
Спустя минуту сотрапезники, обжигаясь, яростно зачавкали, глотая бульон и вылавливая оттуда куриные головы.
Бомжиха налила добавки. Вторую порцию ели медленнее, отрыгиваясь и утирая выступивший пот.
— Вась-Вась! Дай-ка по цигарке! — попросила бомжиха.
Старик достал откуда-то из тряпок стограммовую жестяную баночку из-под растворимого кофе, снял с нее крышку и поставил на пол — типа угощайтесь!
Каждый протянул к баночке руку и вытащил оттуда по окурку. Собирать их на улицах входило в обязанности Вась-Вася и старик очень гордился тем, что знает самые "бычковые" места города.
— Ой, хорошо! Очень хорошо! — довольно помотал головой Рахим, выкурив три "сигареты". Он встал, сильно потянулся, так, что затрещали кости, и погладил себя по животу. — Все! Наелись? Пора идти, работа искать. Иначе что вечером пить-кушать будем?
— Эх, сейчас бы водочки! Грамм пятьдесят! — мечтательно проговорил старик.
— Э-э-э! — сказанное почему-то очень не понравилось Рахиму. — Водка хорошо, а где денги? Надо идти зарабатывать. Вставай, Вас-Вас! Пошли!
— Да я б тоже от беленькой не отказалась! — призналась бомжиха. — Ничего, вечером, дай Бог, выпьем! Если не водки, так бражки. Она, родимая, сегодня точно дойдет! — бомжиха с вожделением посмотрела на ряд банок и кастрюль слева от "кухонной полки". Брагу приготовляли из муки и сахара и обязательно запивали ею водку, чтобы вставляло покрепче.
Еще у бомжей имелось несколько старых ведер и две десятилитровые канистры, украденные Рахимом с какой-то автозаправки. Летом и осенью, когда появлялись ягоды и фрукты, троица делала из них вино.
— Ну все, пошли! — Рахим начинал сердиться.
— Ладно тебе, идем! — старик аккуратно закрыл крышечкой банку с "сигаретами", спрятал ее в тряпье, сунул в карман пальто другую такую баночку, пустую, и направился к двери.
— Мяу! А я! — испугалась Филька.
— Что? Не наелась? — нахмурилась бомжиха. — Сиди теперь, жди! Может к обеду вернемся. А может и вечером.
Филька не поняла. Неужели ее хотят оставить здесь, в этом грязном, вонючем подвале? Кошка кинулась за выходящими в дверь бомжами.
— Мяу! Мяу! Возьмите меня с собой! Поднимите меня наверх!
— Э, нет! — смеясь, покачал пальцем Рахим. — Сиди тут! Раз сама пришла, будешь теперь с нами жить! Сторожи квартир! Я тебе даю такой заданий.
И носком ободранной кроссовки таджик ловко поддел Фильку, зашвырнув ее обратно в бункер.
А затем закрыл дверь и подпер ее доской!
…Часа два бедная кошка выла и мяукала, пытаясь вырваться наружу. Ничего не выходило.
Устав, Филька решила обследовать свою тюрьму.
Помещение оказалось довольно-таки большим, метров семь-восемь в длину и метра четыре в ширину. В центре его располагался очаг, по краям, у стен, валялись кучи дурно пахнущего тряпья. В левом верхнем углу прямо под крышей имелось продолговатое отверстие сантиметров пятьдесят на десять, через которое в бункер проникал неясный свет. Снаружи отверстие прикрывали кусты, так что заметить его было почти невозможно. Зимой Вась-Вась забивал дыру деревянной дощечкой, а летом снимал ее, чтобы в бункер проникал свежий воздух. В противоположном углу наверху Филька высмотрела еще одну дыру, круглую, с выходящей наружу трубой. Это была старая фашистская вентиляция. Труба, как позже узнала кошка, тоже выходила в кусты, правда, с другой стороны поляны. Сверху над ней был приварен "грибок", предохраняющий от попадения внутрь воды и снега.
"Да…, и попала я, как говорит бабушка, из огня да в полымя, — подумала Филька. Ничего не поделаешь, придется ждать вечера…".
Кошка походила среди тряпья, выбрала наименее вонючую куртку (или это было пальто?), улеглась на нее и уснула…
*********
…Бомжи вернулись засветло.
Филька проснулась от скрипа двери и их веселых голосов. День выдался удачным.
Вась-Вась принес полную банку окурков. Кроме того, в городе ему удалось настрелять 61 рубль.
Жулька-Помойка денег насобирала меньше, всего полсотни, но зато на задворках одного универмага ей удалось выпросить у знакомой продавщицы полпалки списанной и подлежащей уничтожению копченой колбасы. Конечно на самом деле никому бы и в голову не пришло сжигать испорченный товар! После составления акта об уничтожении, продукты с истекшим сроком годности тут же шли на приготовление "фирменных" магазинных салатов или "освежались" мытьем фенолом и другими препаратами, а потом выставлялись на полках в виде привлекательных пакетов с вакуумированной нарезкой. Еще Жулька разжилась двумя порванными пакетами муки, полусплющенной банкой консервов, не имеющей товарный вид и потому не подлежащей продаже, и тремя банками с прокисшими маринованными огурцами.
Больше всего однако гордился собою Рахим. Почти весь день он разгружал кирпичи для одного дачника. Тот накормил его пельменями и выдал целых двести рублей!
Была однако тема, которую троица старательно избегала обсуждать и которая несмотря на это постоянно становилась предметом споров и скандалов.
Каждый из бомжей крысятничал, утаивая часть доходов.
Ясно, что самый молодой и самый сильный из них — тридцативосьмилетний Рахим — зарабатывал гораздо больше, чем вносил в общий котел. Дело в том, что в далеком городе Ош Рахима ждала семья — жена и трое детей, поэтому большую часть денег он тайком отправлял им. Никто из остальных бомжей об этом не знал, но о том, что у таджика имеется где-то заначка подозревали и Вась-Вась и Жулька.
Страстью последней была пища. Ошиваясь на базаре, бомжиха выпрашивала не только деньги, но и еду, которую пожирала там же с непонятным, будящим беспокойство остервенением. Весила Жулька целых восемьдесят пять кило! Когда еды давали мало, она тратила на нее выцыганенные деньги, иногда возвращаясь домой всего с пятью-десятью рублями.
Вась-Вась в еде особо не нуждался. Главным для него было добыть до одиннадцати утра 20 рублей. Столько стоил у осетина Шаура пластмассовый двухсотграммовый стаканчик со специальной "бомжовой" водкой, которую земляки Шаура бодяжили в одном из подвалов города из паленого спирта. Кроме Шаура "бомжуху" можно было приобрести у дагестанца Мамеда, чечена Исы и аварца Гамзата. Расторопные горцы уже многие годы пригоняли в город цистерны с заветной жидкостью…
Иногда Вась-Вась удавалось добить четыреста капель еще до обеда. Выпив, он заваливался где-нибудь спать, а затем запоздало бросался стрелять деньги — с пустым карманом возвращаться домой не рекомендовалось…
…Купили три бутылки паленой, три банки двадцатирублевой тушенки, пачку куриных голов, выпросили два батона черствого белого и полбуханки черного хлеба. Пока мужчины, точнее Рахим, собирали ветки на вечер, Жулька разожгла очаг, согрела тушенку и вывалила в пластмассовую миску огурцы. Немного горячего жира с волосинками мяса бомжиха положила в филькину банку, добавила туда хлеба и залила горячей водой.
Разлили по пятьдесят в пластиковые стаканчики, найденные сегодня на помойке, выпили, вздрогнули. Ох!
И начался пир!
Первой справилась с ужином Филька. Но сколько она ни просила добавки, больше ей не дали.