— Правильные слова всегда одинаковые. Ты запоминай и набирайся ума…
— Балаболка… У тебя, в твоей берлоге, недавно мобильник надрывался. Я вошла, схватила, а он уже замолчал…
— Как надрывался? Ведь нет же связи!
Марко давно уже не носил мобильник с собой: толку от него, как от мыльницы.
— Откуда я знаю! — Евгения вскинула лицо и пошла в свою комнату, горевать дальше.
Марко кинулся в «хижину». Мобильник лежал на постели. «Хоть бы сохранился номер!»
Номер в шкале «Непринятые вызовы» сохранился.
Незнакомый. Ну, понятно! Она же написала, что сменила!
Марко нажал кнопку ответной связи. И, конечно же, вместо неё — каменное молчание. Секунда, пять, десять… И вдруг! Загудело, запищало и — ответ!
Но не её голос. Мужской:
— Это кто?
— Это… Марко…
— А! Я тебе звонил!
— Кто это?
— Как кто! Доцент и бакалавр Никанор Кротов-Забуданский, член Европейского археологического сообщества и редколлегии журнала «Всемирная информация», в здешних кругах известный под именем Пекарь или Пек…
Ну, понятно! С его-то телефоном, завязанным на независимую Космическую сеть, Пек мог дозвониться куда угодно.
Марко не сдержался:
— Тьфу…
— Как понимать это междометие?
— Это я не тебе… Это… Ты как разнюхал мой номер?
— Доцент и бакалавр Никанор… и так далее… знает всё. А ты что досадуешь? Думал, что это она?
— Тьфу! На этот раз на тебя… Чего тебе от меня надо?
— Чтобы ты предстал предо мной. Нужна консультация насчёт девочки. Той, раскопанной…
Марко сообразил, что за полминуты успел напрасно нахамить Пекарю
— Ладно, Пек, извини. Сейчас предстану, только что-нибудь пожую…
Перед тем, как бежать к Пеку, Марко решил снова посмотреть на девочку. Статуэтка была спрятана в углу за тумбочкой, под старой газетой. Марко не хотел, чтобы на девочку пялились кому не лень… Теперь он достал её и поставил у изголовья. Девочка покачалась.
— Не скучай, — сказал Марко.
ПРЫГАЛКА
Пек был не один. На дворе у Тарасенковых «паслись» Топка, Пиксель и Матвейка Кудряш. Пек, устроившись на крыльце, что-то показывал ребятам на экране ноутбука. Оглянулся.
— Марко, посмотри, что у меня получилось…
Марко шагнул, но посмотреть не успел. От калитки донеслись неласковые голоса и бряканье. Брякало оружие и амуниция. Голоса принадлежали трём парням в морской форме НЮШа (ясное дело — патруль):
— Всем быть на мисте, не ховаться, бо лягете и не встанете живые! Отвечать: хто такие?
Бабка Тарасенкова, что хлопотала неподалёку, у курятника, засуетилась:
— Да то ж дитки соседские та квартирант наш, учёный человек…
Растрёпанный небритый Пек в обрезанных джинсах, шлёпанцах и рубахе навыпуск не похож был на учёного человека.
Старший из трёх — широкий, как игральный автомат, с шевронами марин-сержанта и унтер-офицерским малиновым шариком на берете, сплюнул:
— Бачили таких учёных… Документ!
— Не понял вас, мини-офицер, — сказал Пек. Он стоял очень прямо. Несмотря на обтрёпанный вид, он вдруг сделался такой… изящный даже.
— Ча не понял? — тонко и обиженно возмутился патрульный, похожий на ловца пиявок из фильма «Буратино» (только помоложе). — Мамка в дитстве с пидокошка уронила?
— Не понял, потому что изъясняетесь на каком-то опереточном жаргоне. Он не имеет ничего общего ни с южным, ни с северным нормальными языками. Это нынче державная мова «НЮШа»? Что такое «ча» и «документ»?
«Он издевается над ними!» — с весёлым испугом подумал Марко.
— Пане старшина, можно я его ща хлопну? — лениво спросил третий патрульный (унылый и хлипкий). — Бо сам того просит… — И передёрнул рычажок автомата Б-2 с подствольником.
— Годи… — тормознул его марин-сержант (а не старшина). — Ты, храмотный, кажи ксиву, не то поимеешь дирку в макитре…
— «Ксива» — это уже понятнее, — кивнул Пек. И вытащил из кармана джинсов синие коленкоровые корочки. — Побачь, служивый… Грамоту розумиешь? Тут на трёх языках, в том числе на английском… — И развернул книжицу.
«Служивые» одинаково вытянули шеи. Их снаряжение — автоматы, тесаки, плоские рации, фляжки и даже наручники — опять позвякало.
— Это ча? — сказал марин-сержант.
— Это не «ча», командир, а удостоверение корреспондента Международного информационного сообщества. Персоны с таким званием имеют статус «но комбатант» и право находиться в сфере любой из воюющих сторон. И обладают полной неприкосновенностью… Ферштейн?
— Га? — спросил похожий на Дуремара матрос и повернулся к марин-сержанту.
Тот покивал:
— Шпигун. Шпиён то есть…
— Давай к стенке… — предложил хлипкий патрульный и опять потрогал рычажок Б-2 .