Несколько секунд он чувствовал лишь боль в руке, пытающейся включить передатчик.
Наконец-то! Олег обрадовался так, будто уже наладил связь.
Новая пуля ударила в шлем, на миг от толчка он потерял сознание. Затем увидел, что враги уже совсем близко.
Еще один удар в шлем, еще два удара подряд. Пуля задела ногу.
«Попытайся хотя бы выдернуть трап!»
Он вложил все в это усилие. Казалось, что сухожилия сейчас лопнут, как канаты от чрезмерной нагрузки.
Трап выскочил из расщелины. Олег послал новые очереди светоимпульсов. Фигуры исчезли.
За несколько секунд он взлетел по трапу и схватился за ручку блоков. Когда дверца люка захлопнулась, Олег прислонился к стене и попробовал отдышаться. Пот заливал глаза, слепил. Волоча ноги, космонавт прошел сквозь фильтры, откинул шлем, утерся. Поплелся в каюту, опустился в кресло. Подумал с отчаянием: «Как видно, чтобы понять иное существо, надо стать им». Новая мысль взбудоражила его: «Может быть, шаги не были галлюцинацией? Кто-нибудь из них пробрался в корабль и открыл изнутри люк, испортив автоматы? Но почему тогда все они не пробрались? Включить генхас или стерилизаторы? А если тот, кто пробрался в корабль, не замыслил ничего плохого — он ведь мог бы уже осуществить свои планы. Но откуда я знаю, что он их не осуществляет? И разве мало работал ЦП-1?»
Олег герметизировал каюту и включил стерилизаторы, создав вокруг корабля защитное энергетическое поле. Старался прогнать сомнения, думал: «Сомнения, пожалуй, лучшее, на что мы способны. Но они имеют и оборотную сторону. Великое умение как раз и состоит в том, чтобы уловить момент, когда надо отрешиться от них. Иначе никогда не начнешь действовать…»
Сквозь его мысли пробился телесигнал сигома. Олег насторожился. Сигнал послышался четче: «Что случилось? Почему работают стерилизаторы? Возвращаюсь».
Олег выключил защитное поле, настроил приемник на волну Анта. Приготовился открыть люк, как только получит сигнал о прибытии.
6
Автоматы люков по-прежнему не работали. Пришлось открыть вручную. «Хорошо хоть, что трап не нужно опускать». Олег высунулся в люк, держась за скобу. Сигома не было видно. Через несколько секунд послышался резкий нарастающий свист.
Боль в барабанных перепонках. Закружилась голова. Сами собой разжались пальцы. Олег упал с высоты семи-восьми метров на оплавленную почву. Его спас спецкостюм, который он так и не снял. Но удар все же был достаточно сильным. На несколько минут Олег потерял сознание.
Очнувшись, он увидел перед собой темную стену корабля.
Услышал смешок. Визгливо-прерывистый. Затем послышалось в смехе откровенное злорадство.
«Значит, опять ловушка, западня. А я еще надеялся установить с ними контакт. Они давно приняли передачи ЦП-1, расшифровали их и передали на той же волне сигнал, который я воспринял, как сообщение сигома. Мои попытки наладить контакт они использовали, чтобы мне же устроить ловушку».
Олег нарочно застонал, сделал несколько судорожных, будто бы конвульсивных движений. А сам в это время протянул руку к пистолету, нащупал рукоятку, снял скобу предохранителя. Еще раз застонал, дернулся и застыл, ожидая, пока враги подойдут. Они хотели устроить ему ловушку, так сами в нее попадут!
Страх исчез. Пришло другое чувство, захлестнуло, наполнило до отказа бодрящим соком. Оно клокотало глухим рычанием у горла, било ударами барабана в виски, и Олег чувствовал свои напрягшиеся мускулы, соленость крови во рту.
Теперь он жаждал, чтобы они наконец-то появились, заклинал их, сжигаемый нетерпением: «Идите же, идите скорей, спешите…»
Пистолет слегка дрожал в его руке, но что-то неведомое подсказало, что он перестанет дрожать, когда появится цель.
Снова послышался торжествующий смех, и рядом с Олегом шлепнулся, шипя и крутясь, круглый предмет. Тот же неведомый инстинкт подсказал, что надо делать. Олег отшвырнул предмет, вскочил — больше не было смысла притворяться — и включил пистолет на стрельбу очередями. Он бил светоимпульсами во все стороны, превращая скалы и чахлую растительность в месиво, в потоки лавы. Сквозь грохот рушащихся скал прорывались пронзительные стоны и крики, а он все бил…
7
Взобравшись на корабль, Олег больше не закрывал люк. Пусть они только сунутся! Он вспомнил порыв ярости, который только что пережил, думал о том, что люди на Земле назвали бы это чувство пережитком прошлого. Мысленно отвечал им: «Это не пережитки прошлого, а программа, заложенная в нас природой. Нельзя ведь жить так: ударят по одной щеке — подставь другую…»
Размышляя, Олег готовился к встрече с врагами. Кроме пистолета-лазера, он решил использовать на этот раз неотразимое оружие — генхас — и включил кибермозг аппарата на поиск и анализ противника. Однако уже через несколько минут на пульте генератора хаоса загорелся индикатор, разрешающий лишь узко направленное, лучевое применение. Это означало, что излучение волнами опасно для самого человека: основные ритмы колебаний организма противника оказались близки к ритмам человека.
«Они похожи на нас. Что ж…»
Если бы Олег включил генхас на Земле, все люди и животные, чьи организмы имели близкие характеристики, были бы уничтожены в радиусе десяти километров за несколько секунд. Волны генхаса, изменив колебания молекул их клеток, убили бы их, неузнаваемо изменив трупы, превратив их в камни, в дерево, в пыль, в воду. Но здесь…
Олегу казалось, что его руки и ноги удлинились и окрепли, а глаза могли бы видеть и в темноте, и сквозь призрачные струи испарений. Впервые за время пребывания на этой планете он почувствовал в ней что-то родное. Ее скалы стали продолжением его рук и ног, ее цепкие кусты — его пальцами. Мост возвелся сам собой, лег через пропасть отчуждения, — то, чего не могли сделать любовь и любопытство, сделала ненависть.
Телесигнал сигома: «Не включай генхас. Возвращаюсь».
«Как бы не так! На этот раз они не обманут меня!»
«Не применяй генхас. Иначе ты уничтожишь людей».
Олег отчетливо услышал мягкие шаги. Смотровое окошко каюты на миг заслонила тень, и в тот же миг он включил генхас!
Олег почувствовал, что ему становится нечем дышать. Что-то надвигалось, несмотря на генхас, грозило смять его, раздавить. Что-то огромное, как туча. Не коварное, но безразличное к нему, к его судьбе, к его страху и ненависти. Непостижимое и неумолимое.
Он взглянул на индикатор генхаса — не светится…
Олег прижался к стенке и закричал от страха: ему могло почудиться что угодно, но чтобы сам собой выключился генхас…
Все же и сейчас он сумел совладать с собой. Сжал зубы, больно прикусив губу. Выбрал позу, удобную для обороны…
Каюту залил свет, дверь распахнулась. На пороге стоял сигом, а за ним притаилась темная фигура, похожая на те, которые пытались окружить Олега.