Не зная подробностей, но унюхав постоянную обеспокоенность Квеллена, появившуюся не так давно, Брогг стал искать способ, как бы погреть на этом руки. У него были большие расходы. Брогг был человеком с претензиями на ученость; поглощенный изучением древних римлян, он окружил себя книгами, настоящими римскими монетами, историческими предметами той эпохи. Чтобы приобрести что-нибудь подлинное, требовались немалые деньги. Брогг теперь проживал без остатка все свое жалованье. И тут ему пришло в голову, что Квеллен вполне может стать дойной коровой, если прибегнуть к вымогательству.
Сначала Брогг переговорил с соседом Квеллена по комнате Брюсом Мароком.
Тогда еще Квеллену не был присвоен седьмой разряд, и он, как всякий неженатый мужчина своего разряда, должен был делить квартиру еще с кем-нибудь. Марок хотя и подтвердил, что происходит нечто странное, но толком ничего не знал. Затем Квеллен получил повышение, и Марок перестал интересовать Брогга.
И тогда он прицепил «ухо» к своему боссу и затаился, прислушиваясь.
Правда открылась довольно скоро. Квеллен потворствовал тому, чтобы часть Африки была зарегистрирована на имя, которое будет вписано позже, и сделал так, чтобы стать кандидатом на это место. Почти вся территория Африки была оставлена в качестве личного резерва для членов Верховного Правления, в основном ее тропическая часть, которая почти полностью обезлюдела во время Бактериологической Войны полтораста лет тому назад.
Квеллен отхватил свой ломоть. Он устроил так, что там выстроили дом и установили незарегистрированный стасис-транспортер, который мог за одно мгновение перенести его через Атлантический океан. Разумеется, все это будет обнаружено при очередном размежевании. Но эта часть мира не подлежала размежеванию еще добрых полсотни лет, так что Квеллен довольно долго мог ничего не бояться.
Брогг провел несколько захватывающих дух недель, следя за Квелленом.
Сперва он решил, что Квеллен, должно быть, берет с собой женщин в свое прибежище для участия в запрещенных религиозных обрядах, но скоро убедился, что был не прав. Квеллен просто искал покоя и уединения. В какой-то степени Брогг сочувствовал своему начальнику, но он не был сентиментальным, и когда настало время, он пошел к Квеллену.
– В следующий раз, когда отправитесь в Африку, – напрямик сказал он, подумайте обо мне. Я завидую вам, комиссар.
У Квеллена от удивления отвалилась челюсть. Но он быстро пришел в себя:
– Африку? О чем это вы говорите, Брогг? Зачем это мне отправляться в Африку?
– Чтобы не видеть всего этого, – Брогг описал рукой полукруг. – Так?
– Все ваши обвинения беспочвены! Понятно?
– У меня есть доказательства. Хотите услышать?
В конце концов они договорились. За щедрую плату наличными Брогг будет держать язык за зубами. Это случилось несколько месяцев назад, и Квеллен платил регулярно. Пока он это делал, Брогг соблюдал соглашение. Он нисколько не был заинтересован в том, чтобы донести на Квеллена, который был ему сейчас гораздо полезней как источник денег, чем как узник.
Приобретая все необходимое для своих исследований за счет Квеллена, Брогг искренне надеялся, что никто больше не разоблачит его начальника, ибо тогда он потерял бы дополнительный доход и даже мог бы оказаться в тюрьме как сообщник. Все последнее время Брогг следил за Квелленом как ангел-хранитель, прикрывая его от любопытных взглядов.
Брогг понимал, что Квеллен боится и ненавидит его, но это его не беспокоило. Он припрятал в различных местах записанные на пленку донесения о беззакониях, совершенных Квелленом, и все эти документы оказались бы в руках представителей Верховного Правления в случае внезапной смерти или исчезновения Брогга. Квеллен знал об этом и поэтому вынужден был бездействовать. Он ясно давал себе отчет в том, что в ту минуту, когда датчики в этих проклятых коробочках перестанут принимать альфа-ритм Стенли Брогга, из них автоматически высунутся ножки, и они зашагают в ближайшее правительственное учреждение, чтобы выложить обвинение. Поэтому и Квеллен, и Брогг ничего не предпринимали, заботясь об обоюдной выгоде.
И ни один из них не проговаривался в разговорах друг с другом. В Управлении работа шла своим чередом, хотя Брогг от случая к случаю позволял себе туманные намеки, чтобы Квеллен чувствовал себя неуютно. А вообще-то Брогг, как и раньше, получал распоряжения и выполнял их. Как, например, в деле с этими прыгунами.
Последние несколько дней он провел, выслеживая Дональда Мортенсена, потенциального прыгуна, который должен был покинуть современность четвертого мая. Квеллен попросил Брогга отнестись к делу Мортенсена с величайшей осторожностью. Брогг понимал, почему. Он был достаточно умен, чтобы предвидеть последствия парадоксов времени, которые могли случиться, если б кто-нибудь помешал убыть прыгуну, который уже числился в официальных документах. Брогг сам просматривал все эти старинные архивы, составляя кассету для Квеллена, которую обозначил индексом "А". Не пустить такого человека в прошлое – и весь мир может перевернуться вверх тормашками! Несомненно, Квеллен тоже так думал. Что ж, весьма вероятно, что Клуфмана и Дантона может хватить инсульт, узнай они, что отдел Квеллена легкомысленно обращается с прошлым. Такое легкомыслие ставит под угрозу положение каждого в настоящем, и тех, кто может потерять наивысший статус – обладателей первого разряда – естественно, больше, чем других, тревожит предпринятое расследование.
Поэтому Брогг был осторожен. Он был совершенно уверен, что Верховное Правление тотчас же прикроет дело Мортенсена, как только до него дойдет о нем слух. Брогг запросто мог бы сделать жаркое из Квеллена, небрежно выполняя задание и спугнув Мортенсена, но у Брогга были серьезные мотивы не причинять Квеллену неприятностей.
Он легко разыскал Мортенсена – худощавого светловолосого мужчину двадцати восьми лет со светло-голубыми глазами и с почти незаметными белесыми бровями. Прислонившись к нему при входе в вагон монорельсовой дороги, Брогг незаметно прицепил «ухо». Это была модель в виде занозы, впившейся без всякой боли в мозоль на ладони Мортенсена. Тот даже ничего не почувствовал. Через несколько дней она рассосется, но за это время передаст уйму информации. Брогг был большим специалистом по этой части.
Сейчас он настроился на Мортенсена и включил запись происходящего.
Мортенсен каким-то образом был связан с человеком по имени Ланой. Вот что удалось подцепить Броггу:
«…на станции вместе с Ланоем в день совершения прыжка…» «…оплата Ланою – это задаток…» «…скажите Ланою, что я намерен отправиться в первых числах мая…» «… Да, у озера, на том месте, где я встречался с ним в последний раз…» Мортенсен был женат. Имел десятый разряд. Жена ему не нравилась. Прыжок давал ему возможность мгновенно развестись, весело заметил Брогг. «Ухо» не раз передавало ему визгливые жалобы Сидни Мортенсен, и он не мог не согласиться с тем, что прыжок был наилучшим выходом для Мортенсена. Брогг составил весьма обширное досье на потенциального прыгуна.
Затем поступило распоряжение от Клуфмана через Джакомина и Колла Квеллену, а от него Броггу:
«Оставить Мортенсена в покое! Не вмешиваться в его дела. Приказ категоричен!» Брогг вопросительно посмотрел на Квеллена:
– Что же мне делать? Мы можем очень многое узнать через Мортенсена.
– Прекратите слежку!
– Мы могли бы рискнуть и потихоньку продолжать ее, – предложил Брогг. – Пока Мортенсен ни о чем не подозревает, мы можем получать информацию от него. Я не предлагаю по-настоящему вмешаться в его дела, но пока…
– Нет!
«Трус, – подумал Брогг. – Боится, что Верховное Правление сдерет с него шкуру».
Иногда в минуты анархического настроения Брогг представлял, как он преднамеренно уничтожает Дональда Мортенсена, спугнув его, несмотря на приказ Верховного Правления и тем самым, возможно, сокрушает все, как Самсон, навалившийся плечом на подпорки храма. Брогга весьма позабавило бы, если бы он узнал, что Квеллен, которого он считал мягкотелым, думает о том же. Было необъяснимо приятно сознавать, что ничтожный поступок мелкой сошки государственного аппарата может угрожать безопасности Верховного Правления. И все же Брогг подавил в себе этот порыв точно так же, как это сделал и Квеллен. Он послушно прекратил слежку за Мортенсеном. Мортенсен благополучно отправится в прошлое четвертого мая, и целостность континуума будет сохранена.