– Тогда убирайся отсюда!
– Ш-ш-ш-ш. Не так быстро. У меня есть кое-какие идеи. Садись! И выслушай спокойно. Неужели ты не хочешь разбогатеть?
– Вы из полиции?
– Я чужой в этом городе, и мне нужен друг. У меня есть планы.
Сотрудничай со мной, и ты скоро перестанешь заниматься этим бизнесом постельной девки. Как тебя зовут?
– Лиза. У вас смешной выговор. Кто вы, прыгун, что-нибудь вроде этого?
– Неужели это так очевидно?
– Просто догадка. – Глаза у девушки были очень синие и очень большие.
Она подняла халат и снова его надела, как будто обсуждать дела в голом виде было неприлично. Как можно тише она спросила:
– Вы только-только очутились здесь?
– Да. Я врач. Я могу сказочно разбогатеть, используя свои знания…
– Значит, мы возьмем весь мир в оборот, так, малыш? Ты и я! Как тебя зовут?
– Кейстоун, – наугад сказал Помрат. – Морт Кейстоун.
– Мы сдвинем планеты с их орбит, да, Морт?
– Обязательно. Когда ты сможешь уйти отсюда?
– Через два часа.
– Где мне тебя ждать?
– В парке. Это в двух кварталах отсюда. Можешь посидеть и подождать, пока я приду.
– В чем?
– В парке. Ну знаешь, трава, скамейки, деревья. В чем дело, Морт?
Помрат был поражен тем, что посреди города могут быть деревья и трава.
С трудом выдавив из себя улыбку, он буркнул:
– Ничего особенного. Итак, я буду ждать тебя в парке. – Он протянул ей книгу. – Вот. Купи это для меня, когда будешь выходить из магазина. Я не хочу, чтобы мне пришлось красть ее.
Она кивнула и спросила:
– Ты уверен, что больше тебе ничего не хочется? Пока ты здесь, внизу?…
– Для этого будет время позже, – усмехнулся Помрат. – Я жду тебя в парке!
У выхода из магазина он попрощался с хозяином и вышел на улицу. Ему было трудно поверить в то, что всего несколько часов назад он находился на грани психического помешательства, в четырехстах тридцати девяти годах от этой эпохи. Сейчас он был совершенно спокоен. Этот мир манил к себе, и он знал, что разрешит все проблемы, которые тот поставит перед ним.
Бедная Хелейн, подумал он. Интересно, как она восприняла новость об его уходе?
Он быстро шагал по улице, почти не замечая, что покрытию тротуара не хватает эластичности. "Я – Морт Кейстоун, – непрестанно напоминал он себе.
– Морт Кейстоун! Морт Кейстоун. И Лиза поможет мне достать денег, чтобы начать врачебную практику. Я буду работать и заработаю кучу денег. Я буду жить, как живут те, у кого второй разряд. И здесь нет Верховного Правления, которое может все это отнять!
У меня будет власть и высокое положение среди этих примитивных людей. А когда я обустроюсь, то обязательно отыщу несколько человек из своей родной эпохи, просто для того, чтобы не ощущать себя слишком изолированным от нее. Мы будем вспоминать прошлое и жить, жить! – И тут же поправил себя.
Нет, не так. Мы будем вспоминать будущее!"
14
Квеллен прождал три часа, пока Колл и Спеннер были заняты другими делами государственной важности. Затем прошел по коридору в арестантскую баковую. Открыл щель сканирующего устройства и заглянул внутрь. Ланой мирно плавал в темно-зеленой жидкости, совершенно расслабившись, очевидно, даже получая удовольствие от этого. На покрытой гравировкой металлической стенке бака индикаторы показывали физическое состояние арестованного.
Плясали, то встречаясь, то расходясь, электроэнцефалограммы и электрокардиограммы. Записывалось все: температура, пульс, частота дыхания.
Вызвав техника, Квеллен распорядился, чтобы Ланоя извлекли из бака.
– Мы поместили его туда всего лишь несколько часов назад, сэр.
– Мне необходимо еще раз допросить его. Немедленно извлеките его!
Техник молча повиновался. Ланою вернули чувствительность, осушили кожу и привели в сознание. Затем служители-роботы доставили его в кабинет Квеллена. Вскоре у арестованного появились рефлексы, и он смог двигаться сам.
Квеллен отключил все находившиеся в его кабинете записывающие устройства. Он чувствовал, что этот разговор нужно сохранить в строгой тайне. Поскольку в комнате они находились только вдвоем, он привстал, чтобы прикрыть подачу кислорода.
– Пусть остается, – остановил его Ланой. – Я люблю чистый воздух.
Особенно за государственный счет.
– Давайте завершим наш разговор. Так что же вы замышляете? – Квеллен не скрывал своего гнева. Ланой был абсолютно аморальным существом, даже не злым в своих преступных действиях, что задевало гордость Квеллена и его чувство собственного достоинства.
– Я буду откровенен с вами, комиссар, – начал Ланой. – Я хочу оказаться на свободе и продолжать свою деятельность. Мне она нравится. Вот чего я добиваюсь. Вы хотите арестовать меня и дать возможность государству, возможно даже в лице Верховного Правления, прибрать эту деятельность к рукам. Вот чего вы добиваетесь. Верно?